Евгения Романова: Когда в Перми стало невозможным говорить о проблемах медицины публично? Когда вдруг случился этот рубеж – вчера было можно, а сегодня нельзя?

На минувшей неделе я случайно наткнулась на сюжет в пермских новостях, в кадре люди без белых халатов – совет главврачей, они во время рабочего дня собрались, чтобы обсудить и осудить предпринимателя Фридмана. Он описывался не иначе как монстр. Использовались глаголы, такие как "посеял страх в жителях Перми", "открыл информационную войну" и так далее.

Нечасто этот орган при Минздраве светится в СМИ. Однажды – перед отставкой Анастасии Крутень. Далее именно его упоминала министр здравоохранения Ковтун, когда разразился скандал с отставкой 16-ти руководителей медучреждений. Именно тогда наш министр заявляла, что определять новых руководителей будет данный совет, таким образом, видимо, снимая с себя всю ответственность. С некоторыми врачами тогда попрощались, некоторых переизбрали. И вновь после долго затишья совет себя проявил.

Поискала в СМИ и нашла подробности его функционала. "Совет главных врачей – это независимый орган, созданный из людей, имеющих опыт управления, лечебной деятельности, позволяющий выступать связующим звеном между Минздравом, врачебным сообществом и пациентами", – заявлял осенью главный врач Пермской краевой клинической больницы Анатолий Касатов.

После истории с публичным порицанием бизнесмена говорить об этом органе как независимом лично у меня язык не повернется. Дорогие врачи, как вы можете себя так дискредитировать? Неужели вы в уме и доброй памяти самостоятельно выходите с инициативой наказать нерадивого бизнесмена, который, якобы, наговаривает на всю систему здравоохранения и в одного ее дестабилизирует? Что за репрессивная система отношений работает сейчас в Минздраве: "приказали и вы с радостью стали публично осуждать". Если это так, то мне вас откровенно жаль.

Непонятно, почему Евгений Фридман в свою очередь свои действия информационной войной не считает. Сегодня в "Утреннем развороте" так и сказал: "Никакой войны нет". На мой взгляд, она есть и это только начало.

Мне, по большому счету, как жителю Прикамья совершенно неважно, из-за чего она возникла. Кто-то из слушателей сегодня утром заявлял в эфире: "В борьбе Фридман-Ковтун не занимаю ничью сторону, идет дележ денег, не более и не менее". Мол, отобрали медбизнес у Евгения Фридмана и он обиделся на Ольгу Ковтун и развязал войну. Ольга Ковтун, в свою очередь, не вытерпела публичной критики системы здравоохранения, возможно, митинга за ее отставку и, подчеркиваю, не сама, а бросая на амбразуру главных врачей, их руками и руками силовиков решила разобраться с неугодным Фридманом.

"Они его боятся", – вот что я думала, когда смотрела по телевизору кадры с этого неприятного, надо сказать, мероприятия. На мой взгляд, критиковать и говорить о проблемах нужно, чтобы хоть что-то изменить. И наш министр здравоохранения, которая, кстати, сама не светится на экранах, но образ ее неразрывно связан с данным репрессивным советом, занимает очень слабую позицию.

Почему бы вам Ольга Ковтун не собрать публичную пресс-конференцию и не объяснить, что же произошло в тот злополучный февральский день, когда машины скорой помощи не вышли на работу? Как в Перми возникла подмосковная компания "Эффективные системы здравоохранения"?

Меня пугает другой факт. У нас в свободном обществе уже нельзя говорить о проблемах медицины публично? Нельзя собирать митинги и критиковать медчиновников? Когда вдруг случился этот рубеж? Когда было можно, а сейчас нельзя?

Ведь всем, кто посещает бесплатные муниципальные клиники не нужно объяснять, что здравоохранение в Пермском крае в глубоком кризисе. При том, что я невероятно уважаю врачей, преклоняюсь не перед врачами-чиновниками, а врачами-спасателями, врачами-энтузиастами. Считаю эту профессию одной из самых благородных профессий.

Ранее в интервью «Ъ» Евгений Фридман заявлял: "Если бы я был в совете, я бы тоже на месте главных врачей подписался под таким заявлением. Учитывая ближайшую переаттестацию руководителей медицинский учреждений Прикамья отказать министру невозможно".

 Будет ли у нас когда-нибудь такой министр, которому возможно отказать?