Верхний баннер
12:30 | ПЯТНИЦА | 29 МАРТА 2024

$ 92.26 € 99.71

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40

14:46, 29 мая 2015

«Я за уход под землю. Если бы под эспланадой был многофункциональный комплекс, то поверхность была бы уже благоустроена», - Сергей Шамарин

«Я за уход под землю. Если бы под эспланадой был многофункциональный комплекс, то поверхность была бы уже благоустроена», - Сергей Шамарин
«Я за уход под землю. Если бы под эспланадой был многофункциональный комплекс, то поверхность была бы уже благоустроена», - Сергей Шамарин

Тема: архитектурный облик Перми

Гости:  Сергей Шамарин, директор «Бюро городских проектов»

Программа: «Районы-кварталы»

Дата выхода: 21 мая 2015 года

Ведущие: Артем Жаворонков

- Программа «Районы-кварталы» на «Эхе Перми» как всегда по четвергам, в 14:00. Мы в прямом эфире, здравствуйте, дорогие друзья! Меня зовут Артём Жаворонков. Сегодня у меня в гостях Сергей Александрович Шамарин, известный пермский архитектор, президент союза архитекторов Прикамья, не путайте с союзом архитекторов Пермского края, это вот разные организации. Давайте с этого и начнём. Сергей Александрович, разошлись пути архитекторов пермских, да? Так получается?

Сергей Шамарин: Нет, они не разошлись, профессия архитектора объединяет, разъединяют временные организации, которые созданы. Так случилось, и, я думаю, ближайшее будущее покажет необходимость объединения.

- Но вы расстались не врагами, я надеюсь?

Сергей Шамарин: Нет, не врагами, просто с различными идеологическими установками, которые на самом деле псевдоразные.

- Я думаю, что мир-то наш архитектурный профессиональный и сообщество в Перми не такое уж и богатое, чтобы можно было разбрасываться.

Сергей Шамарин: Это да, было очень странно, и не приведёт к успеху. Следующие шаги наверняка будут в сторону объединения.

- Мне бы хотелось много вопросов с вами обсудить. Безусловно, последние тенденции градостроительства в Прикамье. Мы знаем, что отходим немного от позиций незыблемости положений нового генплана, новые ключевые проекты. Но начать хотелось бы всё-таки с грустного, ну, лично для меня. Многие специалисты говорят, что мы безнадёжно устарели, безнадёжно отстаём даже от наших ближайших соседей, и не только в части визуализации каких-то архитектурных решений, но и в части вообще концептуального подхода к этому, что мы где-то болтаемся на рубеже 80-90-х.

Сергей Шамарин: Концептуальность в чём?

- Нет у нас ни высотных акцентов, ни должного уважения к историческому наследию. Дома либо в безобразном состоянии, либо полностью сносятся. Нет у нас ничего такого, чем бы можно было похвастаться. Мы создаём панельные, достаточно типичные архитектурные решения.

Сергей Шамарин: Ну в некоторой части абсолютно провал, в некоторой частично провал, если можно так сказать. Но, действительно, начнём с конца, с панельного строительства. С точки зрения реализации быстрого возведения и массовой застройки, где требуются территории. Хочу обратить внимание на то, что в центре города это невозможно сделать, потому что площадки кривые, косые, небольшие и так далее, то это где-то оправдано, да, панельное строительство. Но самое парадоксальное – это то, что за 40 или 50 лет оно практически не изменилось. Ну с 70 года возьмём, прошло 45 лет, те же самые, в тех же самых бетонных, с теми же размерами, с теми же габаритами, и так далее, и так далее, и так далее. То есть на самом деле опасность та, что спасающее панельное строительство массовое жильё практически не живёт, вот это жалко.

- А можно?

Сергей Шамарин: Ну конечно можно, это должно быть перевооружение, новые разработки, новые идеи, новые серии, которые бы продвигали. Это всё же нужно вкладывать деньги. Ну и сейчас мне трудно оценить, это должно быть исключительно от акционерных обществ, или в том числе и властей, краевых, местных и так далее. Что же касается высоток, то вы помните, генплан определил такую территорию заниженной высотности. Совершенно неправильно думать, что любой генплан – высокий, низкий, плотный или какой-то ещё – это нечто незыблемое, которое нельзя трогать, да, и неизменяемое. Весь смысл в том, что генплан не заменяет жизнь. Жизнь поворачивает нас куда-то, вносит какие-то коррективы. Значит, должен изменяться генплан, актуализироваться, как говорят в Екатеринбурге, и это абсолютно правильно. Сейчас вот хорошо принято решение, при котором не нужно делать дорогостоящие исследования, копить изменения, а потом год или два их обрабатывать, а потом выносить на обсуждение. Те изменения, которые неизбежны, необходимы для текущей жизни, для рутинной, то есть магазин, дорога, остановка, парк – всё, что мы используем в своей жизни, всё это может меняться в лучшую сторону с большим успехом и с большей скоростью без меньших преград. Но и совершенно очевидно, что кризисная история и ситуация с территориями в центре, которые не так просты, привела к тому, что тот генплан экономически невозможно реализовать. То есть серия накопленных изменений, возможно, в будущем и приведут к изменению генплана, и не забывайте, на самом деле, что это документ для управленцев, для думы, для главы и так далее, а он вовсе не для граждан. У граждан есть город, который прекрасно существует. Он по-прежнему стоит на Каме, по-прежнему окружён лесами, и у него есть исторический центр.

- Вот, кстати, Кама – есть чёткие убеждения, что мы фактически, имея такой важный элемент городской среды, его не используем.

Сергей Шамарин: С вами соглашусь, но на 99,9%.

- 0,1% – вот эта вот набережная?

Сергей Шамарин: Да, попытка набережной. Вообще, я считаю, что это довольно неприемлемо для города на реке, где каждый раз находятся причины и даются обещания, что вот сейчас возьмём, перенесёмся, сделаем, если не нынче, то в следующем году обязательно закончим. Мы фактически единственный город такого масштаба среди Саратова, Самары, Нижнего Новгорода, Казани, который не имеет набережной. В Ижевске – оттуда на пруду великолепная набережная, я им завидую.

- А что ж, в чём же проблема тогда?

Сергей Шамарин: Я думаю, что всё-таки нужно к первым лицам обращаться, потому что это ими не сделано, ни кем-либо ещё. Бесполезно валить на подрядчика, на закон. Да, закон плох, но в четвёртой фазе практически не позволяет корректировать, качество выбирается по цене. Вот по цене приводит к плачевным результатам. И всё равно все продолжают это делать, мечтая о качестве. И не забываем об образе города.

- Но вы как архитектор города концептуально как видите преобразование набережной? Вот будет у вас сейчас возможность, средства, силы необходимые…

Сергей Шамарин: Крутой высокий берег левый у Камы, на котором мы с вами находимся, он вместе с железной дорогой практически не оставляет шансов для другого решения, кроме как верхней набережной (это то, что мы привыкли видеть вот у собора и у бывшего комплекса зданий ВКИУ) и нижней набережной, в которой воды связаны с речным вокзалом и с пристанью и так далее. Их надо просто качественно реализовать. В Тюмени на небольшой речушке…

- Я был там – замечательно!

Сергей Шамарин: Прекрасная набережная. Это позор для Перми. Мы единственный миллионник на Каме и Волге, не имеющий набережной.

- Ну всё-таки, всё-таки, мечтать если: двухуровневая набережная в граните?

Сергей Шамарин: Да, конечно, конечно.

- Просто променадная зона.

Сергей Шамарин: Упаси господь взять штукатурок, керамогранитов и любых других…

- Они как раз используются сейчас, да, если я не ошибаюсь?

Сергей Шамарин: Нет, эта набережная всё-таки должна быть в граните. Нигде ни одна из набережных в другом материале не делается. Там кто-то пытался заикнуться, что это материал чуть ли не ущербный, что он напоминает кладбище. Извините, все набережные мира в граните.

- Санкт-Петербург можно вспомнить.

Сергей Шамарин: Ну все набережные мира в граните. Нет другого замена материалу по качеству и долговечности.

- Если поставим в середину нашу набережную, променадную часть с одной стороны, речной вокзал. Вы один из авторов проекта адаптации речного вокзала под Художественную галерею. Много было критики в ваш адрес, лично в ваш адрес, разработчиков проекта, хотя очень много ваших защитников нашлось, которые говорили: «Ну был концептуальный проект, вот, пожалуйста, вам решение архитектора. Оно не то чтобы самое плохое, оно самое оптимальное. Да, может быть…»

Сергей Шамарин: Вы знаете, один известный архитектор, не я, сказал: «Я вообще не понимаю, зачем приглашают архитектора, когда потом говорят ему, что делать». Архитектор затем и приглашается, чтобы увидеть какой-то взгляд. Тот проект, который предложили – это абсолютно реализуемый проект. Он недешёвый в силу того, что он находится в таких условиях: само здание, место, уровень катастрофического затопления. Ведь идеология была крайне простая: приподнять здание на безопасную отметку и всё. У нас Пермь никуда не делась, у нас это набережная, это историческая улица Монастырская, и речной вокзал. Вот эта территория, и затем заводы Шпагинские вот эти и так далее – это всё та самая история более чем 100- или даже 200-летней давности в итоге. И сам Бог велел представлять историческую часть территории города преобразованную: музеи, станция Пермь-1, памятник там, прогулочная набережная, там выход по специальным, как сейчас принято, используя иностранные слова, коннекторам – хотя это просто-напросто переход. Я вот тут недавно увидел кафе, называется «Стафф онли».

- Для персонала.

Сергей Шамарин: Я очень удивился, потому что эта надпись у меня на иностранных дверях в иностранных отелях, иностранных городах, где не очень вкусно пахнет собранным грязным бельём, поэтому очень странно.

- Горничные где обычно.

Сергей Шамарин: Да-да.

- Бывают. Это одна сторона набережной, смотрите на противоположную сторону, под мост и дальше, упираемся в стену уже неработающего порта.

Сергей Шамарин: Ну вот, смотрите, эту часть набережной как раз делала наша фирма по заданию города, успешно защищена. У нас там куча интересных предложений. И самое главное ведь в проекте не то, как нарисовали, а какие идеи заложили и как это будет реализовываться с точки зрения авторского надзора. Вот сейчас мода на авторский надзор – не звать, то есть произвольно изменять. То есть авторские права – довольно сложная вещь, они дорогостоящие. Мы не можем их откровенно и успешно защищать. Но, тем не менее, у нас там многие вещи заложены, в том числе место для моржей традиционное, оно у нас оформлено. Мы предложили заменить живую торговлю – торговлей автоматами, такими, знаете, павильоны-автоматы, где допустим, опустил монетку, или взял велосипед напрокат, или зашёл в комнату для ребёнка, где перепеленал, или где там дети и женщины отдыхали, или там в автомате купил воду – то есть не вживую торговать мясом или пирожками со странного вида людьми, которые ещё и разжигают костры поленом. И куча таких примеров. Там несколько лужаек накопилось, и мы решили их назвать «Лужайка влюблённых», «Лужайка для одиночек», можно создать образы, создать очень привлекательные моменты, но это всё нужно делать.

- По вашему проекту мы не упираемся вот в эту стену?

Сергей Шамарин: Мы в неё не упираемся, у нас там сделана лестница, которая должна быть и в будущем комплексе порта.

- Ну сейчас возможно много споров, что должно быть на месте порта. В любом случае, это модное, популярная сегодня инновация, преобразование, введение в жизнь.

Сергей Шамарин: Да-да, во всём мире делается, во всех крупных городах.

- У нас есть в Перми какие-то качественные примеры подобной инновации? С противоположной стороны?

Сергей Шамарин: Ну только если считать такой инновацией Красную казарму, территорию, когда она была фактически оборонного значения территория, она в центре города, которая утеряла значение. Ну там есть и памятники архитектуры, и это действительно великолепная площадка, и то, что она меняется и достраивается, это очень в целом здорово. Другое дело, что можно сколько угодно спорить о качестве, о том решении, о сём решении, но всё равно нужно двигаться вперёд. Всё равно, если в долгу сильном надо одного зарезать, то надо резать.

- Да, если возвращаться к набережной, ведь преобразование речного вокзала – ну понятно, что не спасти уже Порт Пермь. Это лишение возможности в какой-то далёкой перспективе, лично у меня есть такая надежда, на возвращение речного транспорта.

Сергей Шамарин: Нет, нет, ведь масштаб речного вокзала тут не проходит, ведь масштаб речного вокзала был каким-то имиджевым задуман, и даже очень трудно понять, почему в Перми родился такой проект вокзала, потому что на самом деле в нём нужды не было, но, возможно, была в то время такая волна престижности речных, ж/д вокзалов в Перми, и мы построим великолепный вокзал в духе современных хороших вокзалов сталинского периода, когда были там огромные площади, высоты, хорошие лестницы.

- Размах.

Сергей Шамарин: Да. Можно точно так же использовать подобное решение, только уже адаптировать его к нуждам сегодняшнего дня.

- Не знаю, мы с вами мечтаем вот… В какой-то степени отойти от набережной и двинуться чуть дальше – есть вокзал Пермь-2. Сегодня предложено несколько проектов. Они опять же раскритикованы в пух и прах за большое наличие торговых площадей. Но ведь известно, что практически во всех, скажем, развитых европейских странах по части инфраструктуры ж/д вокзал и автовокзал находятся рядом. И здесь предлагается…

Сергей Шамарин: Даже не так. Сложилась практика постепенная в Европе и даже в мире пару десятков лет, когда стало очевидным, что вокзал – это не какое-то инженерное сооружение где-то в окраине или в центре города, которое отрезало, разрубило, разорвало на части. Все идеи, вы абсолютно в этой части правы, чтобы сделать его частью городской территории, городского транспортного узла. Видимо, это можно сделать за счёт каких-то остроумных решений и многофункциональности. То есть монофункция – вот вокзал…

- Вокзал ожидания, комната.

Сергей Шамарин: Вокзал ожидания, туалет и полиция. Естественно, что это ушло в прошлое. Вы же сами видите, да, как вклинивается вокзал, тем более у нас особое положение вокзала, Горнозаводская – это основная ветка, магистраль. Поэтому вот все идеи направлены на то, чтобы эту многофункциональность заложить. Можно примитивно заложить: вот тут вокзал, а рядом торговый центр, а рядом…, а рядом… и так далее. Ну это трудно назвать многофункциональностью, можно какой-то более сложный комплекс, более сложнопространственный.

- И вы предлагали свои проекты на?

Сергей Шамарин: Нет, меня привлекали как проектировщика, как эксперта, и то в рабочей группе. Думаю, осторожно высказали свою критику, и я даже встречался с проектировщиком, и неизвестно, будут ли они продолжать.

- А кто это?

Сергей Шамарин: Некая структура московская, «Арбат-проект», как сейчас называется «Метро». Почему хотя «Метро», когда они занимаются вокзалами, не очень понятно. Но не важно, они свою лепту внесли, дав какое-то…

- В двух словах опишите его и сформулируйте тезисы вашей критики.

Сергей Шамарин: Там вокзал выдвигается вперёд.

- На площадь.

Сергей Шамарин: И там были выставлены на высоких ногах, накрывая территорию кольца трамвайного. Таким образом, мы с вами, если будем строить, то будем выходить и разгружаться, наконец-то не пересекая 300-метровую территорию под вьюгой, снегом и дождём. Представляете вашу поездку – насколько примитивна была трактовка. Вот я приехал, там тётка с чемоданами или бабушка с колясками катит на вокзал, борясь с непогодой. Наконец мы будем на параплане въезжать на вокзал. Ясно, что сам вокзал, вот территории, абсолютно правы. Вот кассы, ну хорошо, 2 кассы – ну хорошо, 5 касс. Вот зал ожидания, ну зал ожидания пришёл к нам, наверное, с гражданской войны. Да, там поезда ходили редко, неопрятно, и чтобы добраться, нужно было во всяком случае сутки сидеть. Ну и для этого нужно было пить. И я вспоминаю старый анекдот, мне его рассказывал папа, и я его ещё застал. Иностранцы, двигаясь по Транссибирской ветке, спрашивали: «А почему у вас все станции называются одинаково?». Как одинаково? «А везде написано “Кипяток”». Наверно, помните, когда шёл паровоз, а у тебя висит крупным – «Кипяток». Это можно было набрать кипяток. Поэтому функции вокзала, они будут присутствовать, наверное, в одной десятой, пятнадцатой, двадцатой части многофункциональности. А всё остальное надо насытить жизнью, связать два района, которые сейчас разделены, вот Парковый и уже центр города – они сейчас разорваны, вот эта ветка, да, фактически, и много-много других задач. Ну, естественно, бизнес привлекателен в части там каких-нибудь отелей, может быть, офисы, может быть, торговля. Всё это можно превратить в архитектурный проект.

- Если этот архитектурный проект появится, он же будет соседствовать с кампусом Пермского университета.

Сергей Шамарин: Да.

- А впишется ли?

Сергей Шамарин: Да-да, это существует задание. Сад камней сохраняется полностью. Потому что он же находится далее от Перми 2, за трамвайным кольцом фактически. Там никто его не задевает и не собирается менять и трогать. И, естественно, искусство проектировщика и планировщика будет заключаться в том, чтобы увязать всю эту кучу проектов.

- А ваша критика тогда чего касалась?

Сергей Шамарин: А там были, знаете, такие московские взгляды: «Чё вы понимаете, мы вот тут нарисовали, так и будет». А вот не учли одного, второго, третьего, не вникали в тему, предложили, на зная, что уже это другое, и так далее.

- Дальше идём. Эспланада, больная тема.

Сергей Шамарин: Да.

- Здесь мнения пермяков разделились диаметрально противоположно: одни за её освоение подземное, другие – категорически против.

Сергей Шамарин: Вы знаете, мне это напоминает какой-то анекдот, в деталях не помню, но споры возникли, всё-таки 9 месяцев надо женщине беременеть, или лучше 7 или довести до 12? Что спорить, роды заданы природой. Вот сейчас развитие строительства заданы. Тема территории городов и вообще земель конечная, не используя надземные и подземные, мы никогда не построим современный город.

- То есть вы за уход под землю?

Сергей Шамарин: Я за уход под землю. Мы самый заурбанизированный с точки зрения подземной организации город в Европе, включая российский.

- И что предлагается вами, вашим архитектурным проектным бюро по поводу ухода под землю?

Сергей Шамарин: Мы так и предлагали сохранить наземную часть как больше для гуляющих пермяков, а подземную уже по заданию коммерческому или иному другому как угодно можно использовать. Переходы нужны, в местах каких-то должен, может быть, транспорт исчезнуть с поверхности. Ну это всё надо подумать и делать, но у нас пару переходов, которые плохо эксплуатируются – это смешно. Половина городов уже спустились под землю, потому что земля конечна, и её оставляют для людей. Не для магазинов, не для транспорта, а только для людей. Поэтому если эспланада была бы, это было бы здорово. Если бы под той частью, где мы привыкли видеть фестивали, был подземный какой-то комплекс многофункционального назначения, то поверхность была бы уже благоустроена. Это была бы не грязь и козьи…

- Картофельное поле.

Сергей Шамарин: Картофельное поле. А современное урбанизированное пространство, где можно было что угодно устраивать, как угодно эксплуатировать.

- Ну так да, само собой, эксплуатируемый подземный переход – это в районе Центрального рынка, там, мне кажется, даже развязку нужно вводить. Мне очень часто говорят специалисты: город в формате 2D. У нас-то уровневых автомобильных развязок раз-два и обчёлся, по пальцам одной руки пересчитать. Несколько таких развязок есть по шоссе Космонавтов. Я слышал мнение, что нам эта улица в том виде, в котором она сегодня предстанет после реконструкции, не нужна. Что вы думаете по этому поводу?

Сергей Шамарин: Улица – вы имеете в виду шоссе Космонавтов?

- Она же идёт в сторону аэропорта?

Сергей Шамарин: Да.

- Вот сейчас идёт её массовая реконструкция.

Сергей Шамарин: Почему не нужна? Это совершенно точно, ветка, которая выходит в западном направлении, она будет загружена. И неудобства, которые мы сейчас испытываем, можно, конечно, и избежать. Другое дело, масштаб изменений: мы можем заложить 8-полосное шоссе, и там будет 3 машины и коза. А если оставим такое, то будут пробки. Надо найти адекватное решение, я думаю, оно заложено в ближайшие перспективы.

- Мне бы хотелось вашу оценку по такому нововведению, как зона охраны памятников. Вы обещали поговорить, документ достаточно уникальный – для Перми, во всяком случае. Разрабатывался он долго, но почему-то остался незамеченным не то что профессиональным сообществом, обывателем, я бы сказал. Ваши комментарии по этому поводу? Ведь фактически он разрешил строить рядом с архитектурными памятниками. Но…

Сергей Шамарин: Было некое такое представление, что если памятник, то нужно окружить его таким пустырём, тогда мы его со всех сторон увидим. Но если учесть, что большинство памятников – это общественные или частные дома, которые стояли на улицах Перми, а за ними был огород, и никто никогда не планировал смотреть сзади на усадьбу, как это принято называть. Но если это планировать, то нужно было ставить заборы деревянные, нужно было снимать покрытие в улицы Ленина и до Покровской, там были деревянные тротуары. Помните, в ведомости Пермской, середина 19 века: «Вчера на Покровской в грязи утонула корова». То есть история связана с тем, где её предел. Мы вот так углубляемся и считаем, почему вот это важно, а вот это нет. Ну сейчас более-менее устаканивается эта тема. Существуют изъяны закона и изъяны культуры у нас – и у чиновников, и у тех, кто делает, принимает решения. Это связано с имитацией истории. Нигде в мире это не поддерживается. Декорация никогда не заменяет историю. У меня была знакомый, с которым мы общались, Роберт Паркинс. Он был нечто близкое к главному архитектору Оксфорда, там другое название. У него дом – один из 3 тысяч памятников Оксфорда 18 века. Он трижды его перестраивал, а теперь сообщил, что жена требует расширять гостиную, и поэтому делает выносную стеклянную гостиную. Задача какая была – сохранить то, что сохраняет память и вид. А если вы делаете новое, вы ни в коем случае не должны путать это с историей. Иначе вы подделываете историю, это преследуется.

- А у нас сегодня?

Сергей Шамарин: А у нас поощряется подделка, имитация под нечто историческое, поскольку культура достаточно низкая, поэтому любую тему мы воспринимаем как историю - то полуарка, то сандрик возникнет, то какая-то чудовищная колонна, то какая-то непонятная крыша, и все начинают думать, что это история, но новая, созданная, мутантированная, мутанты такие, нравится больше. Оно чище, ровнее, и там больше работает ресторанов, кафе и всяких таких контор.

- Есть у нас яркий пример сейчас, в центре Перми «Астра-комплекс». Там идёт масштабный, говорят, сейчас по масштабам чуть ли не самая большая площадь реконструируемых, реставрируемых зданий – бывшей табачки, вот эти ряды.

Сергей Шамарин: Это хорошо, что они делают. Это такой исторический образ Перми, он очень долго и до настоящего времени сохранился, да. Поэтому если они будут восстановлены, то мы видим, что их делают, отреставрируют, то жизнь зданий будет продолжена уже в новых условиях.

- А есть опять же целый ряд примеров, которые вызывают гнев и неудовлетворение, злополучный «Бегемот», где, собственно говоря, пристрой был.

Сергей Шамарин: Вы знаете, вот здесь речь идёт о нашей культуре. Есть такой указ президента Путина №808 от декабря 2014 года, свежий, изданный в разгар кризиса. И все его старательно не видят. Вы посмотрите, что там говорится о развитии культуры: «Архитектура признана социально значимым, самым главным искусством наравне с кино». Творческие союзы как эксперты – главные эксперты в оценке своих усилий, да. Помощь в развитии творчества, передачи части государственных и общественных управленческих творческим организациям и так далее, и так далее. И там – почему я об этом вспомнил – там говорится, что культура – это не то, что вы создали, а как вы ещё и научили её воспринимать. Вот у нас сейчас культура на уровне псевдоподделки под псевдоисторию, которая и так была довольно «псевдо», поскольку пермские купцы копировали кого? Московских купцов, питерских, нижегородских, тоже уже была подделка. А сейчас люди не воспринимают, нет критики. Газеты, журналы, профессиональной критики, профессиональной критики нет. Критика – это не когда поливают грязью или пишут звонкие статьи, в абстракцию куда-то выкинутые лозунги и так далее. Нет, к этой культуре восприятия люди не подготовлены.

- Но ведь есть бытовое отношение, скажем, Компрос, вот эта сталинская монументальная застройка. Она с определённым набором символов, я помню, когда были баталии, реконструкции не стало.

Сергей Шамарин: Смотрите, как интересно, у нас есть две улицы странных, странных по-своему: улица Сибирская практически от парка Горького и даже выше, и до Камы, и Комсомольский проспект. Улица Сибирская, в нижней части начинается, это Пушкина, практически, да, причём независимо от того, была у нас служба охраны памятников, был ли закон, был ли Сталин, был ли Брежнев. То, что давало в руки жизненную силу, история, её использование, востребованность – она её и сохранила. Комсомольский старую улицу разрушил и создал уже новую эпоху со сталинского периода и до наших дней. И тоже получилась своеобразная социалистическая эпоха. И тоже ни у кого нет претензий к тому, что мы эту эпоху пережили. Вот она такова, и вот в виде Комсомольского проспекта сейчас существует.

- Но мы её пытаемся защищать – я речь веду вот как раз о застройке 179 квартала, который прилегает. И один из важных элементов критики в том, что там собираются построить высотные дома, которые якобы могут сказаться на общем виде и восприятии вот этой части Комсомольского проспекта, да?

Сергей Шамарин: Да, совершенно правильно таким образом рассуждения, потому что когда архитектор делает проект и в докладе говорит: «И вот если отсюда посмотреть, то моего здания не видно». Спрашивается, зачем тогда делать архитектурные объекты, которые не видно. Архитектура – это искусственная среда, вторая часть, половина нашей жизни. Есть воздух, природа, лес, а есть дом, море, улица, фонарь, аптека. Почти что стихами. И вот когда такой подход странный, то действительно слегка напрягает. Здесь другая особенность. Если есть видовые точки, признанные законным каким-то документом, например, зоны охраны памятников или требования закона российского федерального что-либо охранять, то охраняется не вообще… Вот, например, в Лондоне семь видовых точек, связанных с собором Святого Павла.

- Семь?

Сергей Шамарин: Да, семь. А у нас чиновники, кто-то может привстать на цыпочки и сказать: «А вот отсюда видно, нехорошо». На самом деле это всё должно быть жёстко контролируемо. Так вот, рядом со смежной территорией Комсомольского, на территории 179 квартала вы собрались строить высотки. Это абсолютно независимые территории, и, я думаю, что всплеск высотности и другой образ архитектуры, не пермский какой-то, этих высоток может воссоздать следующий этап в восприятии города.

- Вы позитивно оцениваете подобную реализацию, подобные проекты? Я знаю, что вы знакомы с ними.

Сергей Шамарин: Да-да, позитивно.

- Если посмотреть на наши прочие, как говорят специалисты, вырванные зубы, когда в кризис очень многие территории вот именно точечного формата в центре Перми остались за безобразным забором. Вот навскидку можете назвать несколько.

Сергей Шамарин: Там половина Разгуляя, половина Разгуляя – это центр города – вот она осталась таким манером. Если вы помните историю прихода голландцев, то голландцы, которые делали мосты, то это не первые голландцы. Профессор Беккер ещё была до этого, Чиркунов приглашал. Она реконструировала южную часть Роттердама. А тогда была мода борьбы с архитекторами, она и сейчас почему-то сохраняется в силу невежества, точечная застройка. Если городу 300 лет, а вы хотите снести кварталы истории, чтобы дать не точечную застройку, это невозможно. Не точечная застройка, а комплексная может быть массированной только на свободных территориях, это понятно, да. А Ануков этого не понимает. Так вот, когда была волна, что архитектору жить негде, проехать никак, территории нет, в это время Чиркунов её спросил после экскурсии: «Какого вы впечатления от города?». И вот он этим навсегда изменил своё отношение к городу, потому что он услышал от профессорши, которая курила сигары, была в мужском костюме и пила пиво. Если вы её не видели – сильное впечатление. То она сказала: «Мне ваш город представляется бессмысленным расположением пустырей». И как все думали, как она скажет: «Вы тут живёте, нечем дышать, негде строить». А она: «бессмысленное расположение пустырей». Это разбазаривание городской территории, это отсутствие единого образа средового, не одинаковых строений, а впечатление, что вы в городе в одинаковой среде, в одном и том же центре.

- Но есть у нас надежда?

Сергей Шамарин: Есть надежда, надежда умирает последней. Будем надеться.

- А на что вот если сейчас у нас достаточно небольшое по содержательной части архитектурное сообщество, пару сот рук достаточно, чтобы перечислить известных архитекторов. Есть постоянный извечный конфликт: архитектор-застройщик-инвестор. Он тоже никуда не делся, причём на региональном уровне он никуда не делся.

Сергей Шамарин: Да, конечно. Один известный архитектор Роджерс, говоря об архитектуре, сказал: «Теперь прибыль определяет форму».

- К сожалению.

Сергей Шамарин: К сожалению, да. А он сказал это с иронией, но в этом какая-то доля правды есть.

- И буквально коротко перенос галереи, и понятно, что с этим нужно что-то делать и переносить из здания собора её нужно, но то решение, которое принято о переносе её в здание бывшего училища.

Сергей Шамарин: Я не видел самого проекта, знаю только о беде, но здесь есть один недостаток, которого не избежать. И вы, и я, и люди помоложе вас, и люди, которые старше меня, говорят: во ВКИУ будет галерея. Не будет имиджевого места со своим собственным названием «Галерея во ВКИУ». Галерея в речном вокзале бывшем – временный переход, это здание совершенно другой архитектуры в другом месте историческом, а здесь галерея во ВКИУ.

- А вот здесь речной вокзал быстро ведь стал Музеем современного искусства.

Сергей Шамарин: Конечно, конечно.

- Жизнь-то быстро…

Сергей Шамарин: А вот здесь ВКИУ – я не могу избавиться от этого сленга, вот это ВКИУ.

- Увы, все мы. Сергей Александрович Шамарин, президент союза архитекторов Прикамья был у нас в гостях. Программу для вас провёл Артём Жаворонков. Спасибо большое за внимание! Спасибо вам, Сергей Александрович!

Сергей Шамарин: Спасибо вам!


Обсуждение
3771
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.