Верхний баннер
16:40 | ПЯТНИЦА | 29 МАРТА 2024

$ 92.26 € 99.71

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40

12:55, 25 июля 2016

«Никаких официальных обвинений по поводу Мильграма нет. За все годы страстной ненависти министерства и всей его верхушки к Мильграму не было сделано ни одного наказания, выговора, административного какого-то взыскания», – Владимир Гурфинкель

«Никаких официальных обвинений по поводу Мильграма нет. За все годы страстной ненависти министерства и всей его верхушки к Мильграму не было сделано ни одного наказания, выговора, административного какого-то взыскания», – Владимир Гурфинкель
«Никаких официальных обвинений по поводу Мильграма нет. За все годы страстной ненависти министерства и всей его верхушки к Мильграму не было сделано ни одного наказания, выговора, административного какого-то взыскания», – Владимир Гурфинкель
Евгения Романова: Всем доброго дня, «Дневной разворот». Сергей Штерн, Евгения Романова и сегодня у нас Владимир Львович Гурфинкель, главный режиссер Театра-Театра.

Владимир Гурфинкель: Здравствуйте, ребята!

Евгения Романова: Хорошо, что вы улыбаетесь. Я рада, что в этой сложной ситуации у вас позитивный настрой.

Владимир Гурфинкель: Ну, послушайте меня, уныние – самый главный на земле грех. Как можно не улыбаться и не радоваться? Если бы у нас не было такой поддержки зрителей, людей, как замечательно проявляются артисты, как люди, которые, казалось бы, должны были быть обиженными, или которые могли бы, ну, на дрожжах собственных каких-то внутренних конфликтов сказать нам: «Ах, я теперь сейчас!», которые приходят и говорят: «Чем помочь театру?» Конечно, это вызывает во мне прилив буйной радости, и я просто вечерами думаю, что не было бы счастья, да несчастье помогло.

Евгения Романова: Непонятно совершенно, как развернется ситуация дальше, нам непонятно.

Владимир Гурфинкель: Мне тоже непонятно.

Евгения Романова: Версий много, посвящать, вот эту всю историю сейчас рассказывать слушателям бесполезно, потому что мы каждый день об этом говорим в новостях – и про конфликт, и про увольнение Мильграма. Вчера новость была, давайте с нее и начнем, что временно отстранили Игоря Гладнева, и все друг другу пишут: «Поздравляю!» Вам кто-то писал? И вы кому-то писали?

Владимир Гурфинкель: Нет, нет. Мне, конечно, пишут: «Поздравляю!», но я понимаю, что это тактический ход, чтобы не было произведено и дальнейшее нарастание количества глупостей, которое уже производилось.

Евгения Романова: Как сказал Борис Леонидович Мильграм по телефону только что – я его тоже приглашала на эфир – он сказал: «А Гладнева просто спрятали».

Владимир Гурфинкель: Да, да так и есть.

Сергей Штерн: Мильграм тоже ушел в тень?

Владимир Гурфинкель: Я вам хочу сказать, почему. Просто я по природе своей боец, я выдержу любые удары судьбы.

Сергей Штерн: Я буду задавать вам неудобные вопросы, можно, по ходу нашего эфира?

Владимир Гурфинкель: Хорошо, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Евгения Романова: И я буду задавать неудобные вопросы.

Владимир Гурфинкель: Борис Леонидович – человек более эмоциональный и более чувственный, а такой шквал… Понимаете, когда среди такого шквала положительного, отрицательного, когда к тебе приковано такое внимание – в этом жить очень тяжело столько дней.

Сергей Штерн: Владимир Львович, смотрите…

Владимир Гурфинкель: Да.

Сергей Штерн: Можно я вас перебью и задам вот такой вопрос? Есть такая версия, теория, что это все искусственно созданная буря в стакане для того, чтобы губернатор выехал на белом коне и расставил все точки над «i». Впрочем, он начал выезжать на белом коне. Вы как к этому относитесь?

Владимир Гурфинкель: Послушайте, послушайте, всегда надо уповать в нашей стране на верховную власть. Я бы с удовольствием в связи с тем, что впереди выборы и я уверен, что Виктор Федорович ведь опирается не на небольшую кучку злобных троллей. К нам ежевечернее приходит почти 600 человек на большую сцену и 100 с лишним на малую. Это наши зрители. И это избиратели! Так дайте им возможность проявить свою любовь к «Единой России», к этим выборам. Что ж это так не вовремя, убирать, простите меня за выражение, любимца, потому что театр – это любимец. Убирают не Мильграма, потому что Мильграм уже вырастил армию, он собрал большое количество людей, я привез большое количество людей, мы воспитали некую эстетику и у нас есть свой зритель. Зритель отвернется от театра тут же. А… Сейчас я договорю.

Сергей Штерн: Да, да…

Владимир Гурфинкель: И то, что произведено, вот, казалось бы, внешне все так разумно, назначена межведомственная комиссия. Постойте. Межведомственная комиссия должна была быть назначена в два часа дня, вчера. Никто не знает имен этой комиссии.

Сергей Штерн: Абсолютно с вами согласен.

Владимир Гурфинкель: Что это за комиссия, если она тайная?! Значит, комиссию собрали из тех людей, которые изначально не любят театр. Вы понимаете, если по поводу, там… Виктор Федорович замечательный руководитель, но если собирать комиссию из Олега Анатольевича, ну из всех предыдущих, из Игумнова, из всех предыдущих губернаторов и Трутнева, то я не думаю, что они одобрят…

Евгения Романова: Кандидатуру?

Владимир Гурфинкель: Деятельность Виктора Федоровича. Такова человеческая природа. Нельзя прошлому доверять оценку будущего. Это, во-первых. Во-вторых, и тут же ведь начались, как всегда, одни и те же действия. Комиссия еще не была создана, мы еще не знаем их лиц, а к нам пришли с очередной финансовой проверкой, уже в пять часов. Более того, пришли с еще неготовыми документами, они говорят: «Мы завтра документы принесем». Без пакета документов. Мы их, конечно же, допустили, потому что чего нам бояться, мы уже прошли такое количество проверок контрольно-ревизионного управления финансового нашего, мы прошли столько проверок прокурорских, что нам бояться абсолютно нечего. Кроме всего прочего, что Борис Леонидович Мильграм занимается общим руководством театра и делегирует финансовую деятельность Анатолию Пичкалеву, председателю союза театральных деятелей, человеку, самому опытному в этом крае директору. Он 30 лет директор разных театров.

Сергей Штерн: Удобная схема, да. Вопрос такой: в чем обвиняют конкретно? Можно обвинения по сути? Просто никто об этом не говорит.

Владимир Гурфинкель: Послушайте, дело в том, что никаких официальных обвинений по поводу Мильграма нет. Более того, за все годы страстной ненависти министерства и всей его верхушки руководства к Мильграму не было сделано ни одного наказания, выговора, административного какого-то взыскания. То есть, столько лет ищут. А сейчас еще, а тут еще ко мне подходят и спрашивают: «Скажите, пожалуйста, у нас есть сведения, вы с ним родственники». Я говорю: «Конечно, конечно! Конечно, потому что по Адаму, судя по всему, мы все родственники». Потом мне говорят: «Нет…». Мне рассказали такие уже смешные истории. Рассказывают о том, что дочка из какой-то там жизни Борина и мой сын… Я говорю: «Так слава богу, я буду этому только рад, это хорошая родня!» К сожалению, нет!

Евгения Романова: Давайте, чтобы вот эту историю с комиссией закончить. Возглавила комиссию член общественной палаты Пермского края Светлана Денисова. Знакома вам? Кто это?

Владимир Гурфинкель: Нет, нет, нет.

Евгения Романова: Мне тоже. По ее словам, в комиссию вошли представители нескольких министерств и ведомств, Михаил Скоморохов научное сообщество представляет.

Сергей Штерн: Нельзя не сказать, что Скоморохов не любит театр.

Евгения Романова: Ректор. Ну я его видела в театре часто, я не знаю, какие у вас там отношения…

Владимир Гурфинкель: Нет, послушайте. Я понимаю, что Михаил Юрьевич по-разному может воспринимать бывшего министра Мильграма, но я абсолютно уверен, что он коллега, он понимает ценность нашего театра. Сейчас, простите, я вас перебью.

Сергей Штерн: Да.

Владимир Гурфинкель: Комиссию надо создавать из тех людей, которые референтны. Если лучший музыкант этой страны Максим Дунаевский кричит мне в трубку: «Это что?! Пик, пик, пик, пик, пик!» Если вчера Женя Миронов пишет письмо, который член совета по культуре при президенте Российской Федерации, если только что получено письмо от Золотовицкого – ректора школы-студии МХАТ, если президент ASSITEJ, руководитель организации детских театров, великий режиссер Адольф Шапиро нам пишет, если нам пишет дирекция «Золотой маски», если нам пишет все профессиональное сообщество. Так кто может на одну ступенечку к ним пристроиться в нашем городе. Ну, может, Миша, может, Татьяна Тихоновец, ну, может быть, несколько. Но я не ожидал, что у нас будет такая волна невероятной поддержки! Извините за эмоциональность.

Сергей Штерн: Так, посоветую.

Владимир Гурфинкель: Успокоюсь, да.

Евгения Романова: Так, ну что у нас? Светлана Денисова, Скоморохов, Дробышева-Разумовская – ректор государственного института культуры, от правительства курирует Ирина Ивенских. И вы считаете, что это люди…

Владимир Гурфинкель: Я не знаю всего списка.

Сергей Штерн: Еще есть люди?

Владимир Гурфинкель: Я не знаю всего списка. Если мне чего-то не говорят – значит из-за моего природного недоверия и большого опыта уже за последние пять дней, если нам чего-то не говорят, то не говорят не зря. Так же, как вчера, вот это «маппет-шоу», это посмешище по сбору то в одном месте, то в другом месте…

Евгения Романова: Все бегали, искали Игоря Гладнева.

Владимир Гурфинкель: Невероятных фигур, невероятных фигур, которое вызвало… Мне позвонили, вернее, мне написал Должанский замечательный – помощник руководителя театра наций, и говорит: «Володя, я понял, это Ионеско «Носороги», это надо ставить!» Поверь, послушайте, послушайте, взгляды этих людей, взгляды любого человека должны быть уважаемы. Любой человек имеет право на высказывание.

Евгения Романова: Да, я об этом именно вчера и говорила, культурная общественность.

Владимир Гурфинкель: Я, конечно, очень серьезно отношусь, но послушайте тех людей, которые на всю страну известны и которые кричат о нашем театре. Я даже не знал, что мы будем иметь такую поддержку. Или они и их знания, или вот этот список людей, которые, может быть…

Евгения Романова: Ну вы сейчас обижаете всех руководителей различных культурных организаций. В Перми 27 человек, которые вчера собрались…

Владимир Гурфинкель: Послушайте, послушайте, 27 человек… Вы знаете, сколько было физиков?

Евгения Романова: Каких?

Владимир Гурфинкель: Физиков много, а Эйнштейн один. Господь не весь мир одновременно наделил умом и талантом. Если людьми движет зависть, бывает…

Евгения Романова: А как вы думаете, Гладнев сказал: «Соберитесь в этом месте во столько-то»? Или люди действительно самостоятельно приняли решение его поддержать?

Владимир Гурфинкель: Да, да, да! Просто так решили поддержать, потому что их больше…

Евгения Романова: А мы говорили, вы списались в фейсбуке.

Владимир Гурфинкель: Их больше никак, ничто, может быть, их больше ничто не поддержит.

Сергей Штерн: Владимир Львович…

Владимир Гурфинкель: Нас поддержит наша публика! Нас поддержат зрители Пермского края.

Сергей Штерн: Невероятно!

Владимир Гурфинкель: Мы уверены в том, что если эта власть, а любая власть хочет быть любима, то, что любимее, чем мы?! Показать вам расчеты зрительские по каждому дню, по каждому дню посещения театров? Кто может сравниться? Зачем? В любое другое время Боря, я, Толя Пичкалев за результаты последних двух сезонов уже по ордену Ленина бы получили и по госпремии! Я думал, что должны уже давно награждать! Нет! Потому что мы создаем тот масштаб, рядом с которым людям не очень уютно. Курентзису рядом с нами нормально. И мы счастливы, что есть Курентзис, и мы счастливы, что есть десятки людей в этом городе и десятки потрясающих творцов, которые нас поддерживают, понимаете?

Евгения Романова: Курентзис звонил, кстати, Басаргину и общался по поводу Театра-Театра. О чем шла речь, никому не известно?

Владимир Гурфинкель: Я знаю, но…

Евгения Романова: Расскажите нам.

Владимир Гурфинкель: Ждите информации, потому что Курентзис свое мнение высказал в прессе, и я…

Евгения Романова: Мы все ждем, а оно никак не появляется в «Российской газете».

Владимир Гурфинкель: Ждите «Российскую газету», там оно замечательно высказано. Мне не хочется быть пересказчиком, потому что у меня не тот акцент и, может быть, не та лексика.

Сергей Штерн: Господин Гурфинкель, конечно, невероятен по эмоциональной составляющей, но все-таки вы мне не ответили на вопрос, который я задал.  Что в тех бумажках, которые вам представили по обвинению в ваш адрес и в адрес Мильграма? Что там пишут? Что минкульт выдвигает против вас? Хочется понять.

Владимир Гурфинкель: Послушайте…

Сергей Штерн: Эта тема вообще затаптывается всеми СМИ.

Владимир Гурфинкель: Послушайте, у нас и у меня вообще нет претензий ко мне, потому что моя деятельность художественная. Пойдите посмотрите «Обещание рассвету», «Чужого ребенка», «Поминальную молитву», закрытие нашего сезона и кастинги, этот летний фестиваль. И вот по этому поводу предъявите мне претензии.

Сергей Штерн: Там-то ведь претензии конкретные, финансовые, касающиеся квартир, выплат вам гонораров за постановки.

Владимир Гурфинкель: Послушайте, послушайте, относительно претензий, связанных с квартирами. Этот вопрос уже выдержал такое количество проверок, что мы на это можем отвечать словами тех прокуроров, которые нас проверяли.

Сергей Штерн: Что они говорили?

Владимир Гурфинкель: Ну если бы там были нарушения, то разве я бы с вами сидел? Ребята!

Сергей Штерн: А еще, знаете, какой есть…

Владимир Гурфинкель: А сейчас послушайте и еще одно.

Сергей Штерн: Да.

Владимир Гурфинкель: Любая информация сейчас против нас. Это их счастье. Они врут напропалую. В контракте у меня и у Бориса Леонидовича написаны одни и те же слова, они написаны такие же и у Курентзиса, они написаны такие же и у Михаила Юрьевича Скоморохова, и у всех режиссеров страны! Это практика. Моя работа состоит в том, как главного режиссера, чтобы каждый вечер был спектакль, чтобы была сформирована труппа, чтобы были сформированы творческие группы, чтобы был сформирован репертуар, чтобы было, вот это все чтобы работало, как часы. Тьфу, тьфу, тьфу, это работает, как часы. А самодостаточные художественные постановки не входят в мою обязательную деятельность. И как абсолютно у всех, я за них получаю гонорар. Этот гонорар большой по той причине, что в этой стране я стою столько. И сейчас я сделаю одну сноску: в любом другом театре, кроме своего, я стою в два раза больше. Понимаете? По-разному господь наделил людей умом и талантом.

Евгения Романова: Так и хочется спросить, сколько?

Владимир Гурфинкель: Сколько? Объясняю: я за пределами нашего города с дивана не встану меньше, чем за миллион. Столько стоит моя работа.

Евгения Романова: Ну вот, например, последняя постановка, которую вам давали…

Владимир Гурфинкель: Пятьсот тысяч.

Евгения Романова: За что? Где? Где? За что?

Владимир Гурфинкель: За «Поминальную молитву». А пятьсот тысяч – это четырехмесячный труд с артистами и это… Скажите, пожалуйста, любая работа за сколько должна окупиться?

Евгения Романова: Это риторический вопрос.

Сергей Штерн: Сложный вопрос.

Владимир Гурфинкель: Спектакль родился в декабре…

Сергей Штерн: Талант должен быть голодным, Владимир Львович.

Владимир Гурфинкель: Он еще… Не должен! Не должен!

Сергей Штерн: Как же?

Владимир Гурфинкель: Это пролетарский талант пусть будет голодным. Это говорил Алексей Максимович Горький, который в Италии заказывал себе из легкого шелка свои косоворотки, а во Франции только один был человек, которому он доверял шить себе лаковые сапоги.

Сергей Штерн: На секундочку.

Владимир Гурфинкель: На секундочку.

Евгения Романова: И писал про бедных.

Владимир Гурфинкель: Пролетарский писатель, пишущий про бедность. Послушайте меня, я не обязан быть бедным и бедным не буду по той причине, что я, слава богу, очень востребованный человек и что так получилось, что мои таланты разнообразны и я могу зарабатывать не только театром. Театр для меня не источник дохода, театр для меня – это способ жизни.

Евгения Романова: Хочу вас спросить про письмо. Оказалось, сегодня письмо пишут не только в поддержку Мильграма, но и против.

Владимир Гурфинкель: Отлично!

Евгения Романова: Подождите секунду.

Владимир Гурфинкель: Все, я молчу.

Евгения Романова: Терпение, Владимир Львович. Вот: в СМИ развернулась широкая кампания в поддержку деятеля культуры Мильграма… Тут на две страницы письмо, подписывает, сразу скажу, бывший работник театра, актер Владимир Косулин. Письмо подписали другие работники театра, которые попросили пока сохранить их анонимность. Подтверждают, что коллектив – не дружная семья, и много требовании и претензий. Подождите, надо их озвучить, что за претензии: оплата труда актеров. Мильграм должен объяснить, на каком основании он разработал систему оплаты ролей, по которой с 2006-го до сих пор актеры за исполнение одной и той же роли получают разные выплаты. Максимкина, Ирина Максимкина получает 2400, Сырчикова Анна – 1920 рублей, актриса Екатерина Романова – 1960 рублей.

Владимир Гурфинкель: Ужас! Ужас! Невероятно! Почему?! Да потому что Максимкина – это милостью божией артистка, которая блистала на сцене театра Моссовета. Мы когда туда приезжаем показываться на «Маске», так от нее не отходят, артисты говорят: «Ирочка, Ирочка!», понимаете? Потому что она уникальна. Потому что так, как поет Аня Сырчикова, не поет никто. Катя…

Сергей Штерн: Не потому что она жена Мильграма?

Владимир Гурфинкель: Катя…

Евгения Романова: Романова.

Владимир Гурфинкель: Романова – совершенно замечательная девушка, студентка Бори, растет, роль в рост. Скажите, пожалуйста! И режиссеры получают по-разному. И все люди по-разному. А уж как кого переводить из какой категории, почему – это у нас все открыто, все понятно, все гласно, все объявляется труппе. Но…

Евгения Романова: Но, видимо… Ну, вот…

Владимир Гурфинкель: Я договорю. Обязательно есть люди, которые не хотят работать, а хотят заниматься общественной деятельностью и лить грязь. Этот человек – не буду рекламировать его имя – который сделал этот пасквиль, он пишет уже на театр десять лет! Наберите эту фамилию, он только этим и занимается. И только, к счастью, в этом году Анатолий Пичкалев смог его уволить. Он десять лет на сцену не выходил!

Евгения Романова: А что он делал в театре?

Сергей Штерн: Ну так кто? Кто это?

Владимир Гурфинкель: Он приходил два раза в месяц, получая аванс и зарплату, и больше не делал ничего. Вы скажете, а почему же он был не задействован? Потому что любому режиссеру нужны талантливые артисты. А я считаю, что он не талантлив, потому что талантливый человек этим заниматься не будет. Но теперь я скажу одну фразу. Откройте интернет, наши ребята – не подписали это письмо только пять человек, вот это письмо от театра, которое написано и лежит в приемной губернатора – его не подписали пять человек.

Евгения Романова: А сколько всего? Сколько всего? Труппа-то сколько?

Владимир Гурфинкель: Труппа – 44 на сегодняшний день.

Евгения Романова: Из них пять не…

Владимир Гурфинкель: Да, пять не подписали.

Евгения Романова: То есть, они за то, чтобы ушел Мильграм? А, может быть, просто нейтральная…

Владимир Гурфинкель: Мы не знаем, потому что их телефоны не отвечают, потому что сейчас люди в отпусках, они, слава богу, в Италии, в Греции, в Крыму.

Евгения Романова: То есть, это письмо не показывает никакого раскола в театре?

Владимир Гурфинкель: Послушайте, у нас артисты в ответ на это письмо, я это увидел, в интернете печатаются: «Я, Сергей Детков, это письмо не подписываю, считаю его пасквилем, никакого отношения к нему не имею». Я думаю…

Евгения Романова: Ну понятно, он играет в каждом спектакле, ведущий актер.

Владимир Гурфинкель: Я думаю, что это письмо соберет большое количество подписей именно такого типа: «Я, такой-то, это не подписывал». Всегда будут довольные и недовольные, всегда будут люди в коллективе, которым не нравится, особенно, если министерство столь казуистскими способами старается разрушить театр и посадить своего человека в кресло министра… Вернее, министра в кресло директора.

Сергей Штерн: По большому счету, звонки мы не успели принять, поскольку опять Борис Львович у нас…

Евгения Романова: А сейчас будут у нас новости или нет – спрашиваем Марию – или мы опоздали на них?

Сергей Штерн: Маша, новости будут? Владимир Львович…

Владимир Гурфинкель: Я Владимир Львович, а Мильграм – Борис Леонидович.

Сергей Штерн: Да, я перепутал, да.

Евгения Романова: Да, новости будут. Уходим. Вернемся.

Сергей Штерн: Да, вернемся.

Евгения Романова: Возвращаемся в студию, пока шла реклама, Владимир Львович качал перед нами мышцами и рассказывал, какой он состоятельный и успешный человек. Я рада и довольна, но смотрите, но…

Владимир Гурфинкель: Послушай, я не хочу жаловаться, Слава богу, у нас замечательная жизнь, да.

Евгения Романова: Слушайте, но при этом… Да, замечательная жизнь, но при этом видно, как вы боретесь за театр.

Владимир Гурфинкель: Конечно.

Евгения Романова: А при этом, что вы могли бы уехать в Питер и работать там спокойненько.

Владимир Гурфинкель: Послушайте, 12 лет Боря эту клумбу – ну то он ходил в министерство, то, то – но все-таки вскапывал. Ну, слава богу, я уже пятый год вскапываю и до того пару раз приезжал, ставил, там, «Квадратуру круга»…

Евгения Романова: Просто жалко вложенное.

Владимир Гурфинкель: Здесь вложены усилия и, самое главное, мы же в ответе за тех, кого приручаем.

Сергей Штерн: У нас звонок есть, друзья, давайте послушаем. Александр Сергеевич дозвонился. Добрый день, Александр Сергеевич. Ваш вопрос.

Слушатель: Добрый день!

Владимир Гурфинкель: Здравствуйте!

Слушатель: Вы знаете, логика вашего эмоционального собеседника очень проста и хороша. Все гении, все талантливые люди, и он в том числе. Отсюда «Гений и злодейство – вещи несовместимые». Если он и всеми уважаемый режиссер или художественный руководитель-гений, то злодейство здесь не может быть. Он по факту не ответил ничего, он только эмоционально по-хамски ведет разговор, не слушая других. Вот и все. О чем можно спорить?

Евгения Романова: Ваш вопрос. Задавайте вопрос.

Слушатель: Вы все гении?

Владимир Гурфинкель: Вы знаете, пусть это скажут люди после того, как я умру. При жизни такие вопросы не задаются.

Евгения Романова: Хорошо, по поводу оплаты труда. Про зарплату вы сказали, что, действительно, кто-то лучше играет, поэтому лучше зарабатывает.

Владимир Гурфинкель: Конечно.

Евгения Романова: Как в любой структуре. Напишите мне, пожалуйста, уважаемые слушатели, разве в бизнесе не так? Разве на вашей работе не так?

Сергей Штерн: Ну здесь немножко другой случай, Женя.

Владимир Гурфинкель: Почему?

Сергей Штерн: Здесь не бизнес, здесь государственное учреждение, вот, это раз.

Владимир Гурфинкель: Послушайте, есть государевы ставки, которые мы не можем изменять. Но есть в автономном учреждении культуры те деньги, которые мы зарабатываем. И исходя из устава организации, из приказов по организации мы, естественно, их распределяем. А кто может лучше оценить происходящее на сцене, чем художественный руководитель и главный режиссер?

Сергей Штерн: Можно я буду задавать Владимиру Львовичу…

Евгения Романова: Ну слушай, ну у меня тут еще несколько вопросов.

Сергей Штерн: Свои вопросы, связанные с политикой, и государственной в том числе?

Владимир Гурфинкель: Давайте.

Евгения Романова: Да, только давай закончим по этому письму.

Сергей Штерн: Давай, давай.

Евгения Романова: Почему, согласно трудовому договору режиссера Мильграма, в его режиссерские обязанности не входила постановка спектаклей и почему гонорары за постановки выплачивались ему не из бюджета театра, а на основании заключенных государственных контрактов? Кто заключил с ним такой выгодный договор? Может быть, министр культуры Мильграм?

Владимир Гурфинкель: Такой выгодный договор с ним был заключен уже после того, именно я имею в виду, когда он пришел в театр уже полномочным представителем правительства при губернаторе Басаргине. Да, это Виктор Федорович позвал Бориса Леонидовича на эту должность – это первое. Второе – никогда, ни у какого художественного руководителя нет соединения постановок в контракте. Чаще всего там указывается, что все постановки оплачиваются по отдельным контрактам.

Сергей Штерн: То есть с вами заключен отдельный контракт?

Владимир Гурфинкель: Нет. Человек трудится, руководит театром. Он хочет поставить постановку – он заключает определенный контракт.

Сергей Штерн: У нас так и на местном телевидении работают некоторые звезды. Алло, ваш вопрос.

Слушательница: У меня вопрос и пожелание вашему гостю. Пожелание такое: значит, немножко поменьше фиглярства.

Владимир Гурфинкель: Фиглярства?!

Слушательница: А вопрос такой. Фиглярства. А вопрос такой: а в последнее время…

Владимир Гурфинкель: Так… А что такое фиглярство, вы знаете?

Слушательница: Вопросом на вопрос не отвечают.

Владимир Гурфинкель: Простите.

Слушательница: И в последнее время, простите, где вы что-то поставили такое сверхъестественное, так сказать, концептуальное, гениальное?

Владимир Гурфинкель: Послушайте, я очень рад, что есть еще один человек, который не видел наши спектакли. Я просто счастлив пригласить вас. Вы придете и скажете, что вы задавали мне вопрос на «Эхо Москвы».

Евгения Романова: И пройдете бесплатно в театр.

Владимир Гурфинкель: Я приглашаю вас бесплатно на спектакль «Поминальная молитва». Если после окончания этой моей работы, которую я делал в этом сезоне, вы, у вас возникнет еще вопросы, если вы мне скажете, что те люди, которые хохочут, плачут, остаются в зале, пишут письма на сайт, пишут письма лично мне… Да нет, все это неважно. Если вы скажете, что это в вас не попало – я с вами соглашусь. Но судя по вопросу, вы не видели ни «Чужого ребенка», ни «Квадратуры круга», ничего.

Евгения Романова: Ну мы сейчас не будем обвинять слушателей, которые вдруг не ходили в театр, да?

Владимир Гурфинкель: Ну не ходите – не ходите.

Сергей Штерн: А Басаргин ходит в ваш театр?

Владимир Гурфинкель: Виктор Федорович был на «Поминальной молитве», приходил…

Евгения Романова: Плакал в том самом месте, где плачет большинство зрителей на этом спектакле?

Владимир Гурфинкель: Ну да, и с супругой был, и очень эмоционально, мы потом разговаривали, ну, конечно же, потому что если театр занимается общечеловеческими темами, то мы пробуем угадать, чтобы попасть в сердце каждого.

Евгения Романова: А вы звонили Басаргину, когда уволили Мильграма? Просили за друга?

Владимир Гурфинкель: Нет, нет, надо оставить человека в возможности принятия самостоятельных решений. По какой-то причине ведь уже многократно отстраненный временно Игорь Гладнев совершал поступки, которые в общественном сознании кажутся невероятно странными. Это я стараюсь говорить так, чтобы вы не пикали.

Сергей Штерн: Но и без ведома губернатора это, вполне возможно, не может происходить в этой реальности.

Владимир Гурфинкель: Да. Но я… Да, вы знаете, возможно, потому что то, как человек вошел, как он покрикивал на артистов…

Сергей Штерн: Все видели это видео, кто хотел, да?

Владимир Гурфинкель: Да, да. Потому ну пусть, ну пусть. Я думаю, что у Виктора Федоровича непростая задача. Ведь наша власть… Вообще власть не любит говорить, что, да, простите, мы сделали что-то не то».

Евгения Романова: У нас есть звонок. Как вас зовут? Здравствуйте!

Слушательница: Здравствуйте. Ирина! Скажите, пожалуйста, чем продиктовано такое, такая любовь к удвоенным названиям? Театр-Театр, Ночи-Ночи, ну и еще там некоторые? И не собираетесь ли вы все-таки менять название театра?

Владимир Гурфинкель: Скажите мне, пожалуйста, а вы часто бываете в нашем театре?

Слушательница: Ну, не могу сказать, что каждый месяц, но бываю.

Владимир Гурфинкель: Я вам скажу, чем названа. Вот можно назвать «Эхо Москвы», и почему в Перми это называется «Эхо Москвы» – это как-то очень странно. Вообще бывает…

Слушательница: «Эхо Перми».

Владимир Гурфинкель: Нет, это «Эхо Москвы» в Перми. Это вообще такие странные названия. Происходит ребрендинг, и потом, есть специальная служба, которая оценивает возможности ребрендинга. Значит, по специальной службе, которая мониторит все перемены и названия, наш сегодняшний хэштег «Театр лучше жизни». И изменение, брендирование театра на Театр-Театр признано лучшим в стране.

Сергей Штерн: Узнаваемость высокая.

Владимир Гурфинкель: Потому что у него высокая узнаваемость и потому, что сейчас этот бренд уже монополизирован и он уже сам по себе приносит деньги.

Евгения Романова: Ну, смотрите, очень многие, когда звонили слушатели и говорили, когда говорили об увольнении Мильграма и о том, какие перемены и постоянно говорят: «Ну наконец-то Театр-Театр изменит название». Это раздражает многих, очень многих раздражает, как красное бы…

Владимир Гурфинкель: Послушайте, особенно это раздражает тех…

Евгения Романова: Кто не ходит.

Владимир Гурфинкель: Кто не ходит в театр. Вы пойдите разочек в Театр-Театр и потом поймите, почему.

Сергей Штерн: Я с вами здесь не соглашусь,

Владимир Гурфинкель: Почему?

Сергей Штерн: Я в свое время заканчивал институт культуры, да, учился там у Фомина и так далее, знаю все нынче в труппе… Меня, как человека, который попал в эту историю, собственно, непосредственно имея опыт общения с храмом культуры, это тоже покорежило очень серьезно, когда Пермский академический был переименован в Театр-Театр. Я был против внутренне, хотя я никогда ничего против не имел происходящих процессов в театре. Знаете, как кто-то иронично написал из наших слушателей? «Вся проблема кроется в том, что переименовали Пермский академический в Театр-Театр». Если бы вы этого не сделали, сейчас было бы все тихо и спокойно.

Владимир Гурфинкель: Послушайте, по словам Мейерхольда, театр строится на неожиданных и, к сожалению, агрессивных ходах. Когда Борис Леонидович пришел в театр и резко менял его эстетику, и резко он создавался, как театр, в котором есть и музыкальная, и драматическая составляющая, надо было резко переназвать. Потому малая сцена стала сценой «Молот». Потому большая сцена стала Театр-Театр. Это способы…

Сергей Штерн: Привлечения внимания.

Владимир Гурфинкель: Привлечения внимания. Но задайте мне вопрос…

Сергей Штерн: Назовите корабль, да?

Владимир Гурфинкель: В академическом театре драмы какая была средняя посещаемость?

Сергей Штерн: Тогда, когда я там был – хорошая была посещаемость.

Владимир Гурфинкель: У нас лучше.

Сергей Штерн: Да дай бог!

Владимир Гурфинкель: У нас есть соотносимые документы и мы видим, сколько сейчас зрителей у нас.

Сергей Штерн: Коллеги…

Евгения Романова: Но ведь был сокращен немножко зал, да? Он сокращен был с тех пор.

Сергей Штерн: Был сокращен.

Владимир Гурфинкель: Да, да, да.

Сергей Штерн: Коллеги, вопрос такой: давайте мы снимем новости, поскольку у нас интересный гость.

Евгения Романова: Мы снимем, но не будем так часто принимать звонки, потому что у меня тоже есть вопросы. На каких основаниях, – дальше продолжаю это письмо, потому что меня очень просили задать все эти пункты…

Владимир Гурфинкель: Пожалуйста.

Сергей Штерн: Письмо недовольных.

Евгения Романова: На каких основаниях Мильграмом разработано положение о премировании работников «Пермский академический Театр-Театр» за выполнение особо важных творческих производственных заданий? Каковы критерии вручения этой престижной премии? Кому она вручалась?

Владимир Гурфинкель: Эти премии вручаются постоянно, они вручаются по итогам художественной деятельности, это после премьер мы что-то делаем, это мы как-то наших ребят, ну, награждаем и выделяем. Премиальный фонд есть в любой организации. Здесь ведь… Да, и как это разрабатывалось. Это на основании рекомендаций министерства культуры, это на основании устава нашего театра, это на основании всех документов, которые каким-то образом лежат в основе деятельности театра сегодня. Мы же, как вы понимаете, невероятно серьезно следим за всеми рекомендациями, которые дает министерство культуры Российской Федерации, за всеми документами.

Сергей Штерн: Женя, есть еще вопросы от недовольных?

Евгения Романова: Да, у меня есть вопросы, просто нужно заканчивать, поэтому давайте на каждый вопрос очень кратко.

Владимир Гурфинкель: Да.

Евгения Романова: Многие говорят: «Вы надоели с этой темой, мы не ходим в театр, столько театра, надоели». А тут ведь не про театр речь-то.

Владимир Гурфинкель: Это не про театр.

Евгения Романова: А про что? Кратко.

Владимир Гурфинкель: Это не про театр. Это про то, как у вас, дорогие наши жители, могут отобрать что угодно. Это про то, как министр культуры, понимая, что его время заканчивается, расчищает себе кресло.

Евгения Романова: Неужели он действительно может возглавить Театр-Театр?

Владимир Гурфинкель: Абсолютно точно. А иначе структура театра не переделывалась бы под театр директорский.

Евгения Романова: Давай.

Сергей Штерн: Можно я свои, Владимир Львович?

Владимир Гурфинкель: Да.

Сергей Штерн: Можно ли увольнение Мильграма расценить как составляющую федерального тренда культурной политики?

Владимир Гурфинкель: Да вы что?! Вы же видите, какое количество больших людей проявилось.

Сергей Штерн: Согласны ли вы с тем утверждением ваших критиков о том, что постмодернистские эксперименты Гельмана, Мильграма, Гурфинкеля работают на разрушение традиции русской, на деконструкцию и разложение идентичности, то есть ослабляют культурный иммунитет и подрывают культурный суверенитет нашей страны и жителей края?

Владимир Гурфинкель: Вы знаете, я, когда выслушал вот эти слова, на меня как-то пахнуло 37-м годом, во-первых.

Сергей Штерн: Так.

Владимир Гурфинкель: А во-вторых, я хочу сказать, что это абсолютная…

Сергей Штерн: Привыкайте, привыкайте, Владимир Львович.

Владимир Гурфинкель: Это абсолютная какая-то гадость. Я… У меня вот не хватает эмоциональных сил. Посмотрите на репертуары остальных театров и репертуар нашего театра, в котором большинство названий – это Достоевский, Чехов, сейчас ставящийся Тургенев, Это высочайшая русская классика. А как ставить русскую классику? Можно ставить так, как кажется трем бабушкам, которые вынули нафталинные платья и пришли. Если вы хотите, чтобы русское искусство было востребовано – ставьте его на молодых, сделайте так, чтобы молодежь ходила, тогда она вернется домой и перечитает «Анну Каренину». Но она придет в зал, у нас на «Анне Карениной», которая невероятно модернистская постановка, есть главное – мы несем гуманистические идеалы русской культуры.

Евгения Романова: А бабушки потом звонят в эфир и говорят: «Зачем она раздевается в зале, Анна Каренина?»

Владимир Гурфинкель: Пусть они звонят, потому что… Анна Каренина раздевается в зале. Может, бабушки завидуют телу нашей актрисы?

Евгения Романова: Фигуре? Да, фигура хороша.

Сергей Штерн: Бабушки ни разу в жизни не раздевались, что ли?

Сергей Штерн: Последние два вопроса. Государство начинает цензурировать творческий процесс. Можно ли назвать цензурой прекращение поддержки ресурсами, в том числе финансовыми и организационными? Что мы видим в данном случае?

Владимир Гурфинкель: Я думаю, что это не государство, что это результат личной ненависти министра и воспитанного им министерства к нашему театру.

Сергей Штерн: Сегодня вас, нестандартных, несистемных, ставят перед жестким выбором – либо экспериментировать, но за свой счет, либо встраиваться в систему, идти с ней на компромиссы, получать бюджетное финансирование. Гельман, как мы знаем, выбрал первый вариант, он занимается творчеством сейчас в Черногории, и вы с ним не так давно виделись, кстати.

Владимир Гурфинкель: Я – замечательно… Я рад, что возник этот вопрос. Я с удовольствием на него отвечу. Я уверен, что государству надо театром воспитывать людей. Пустым театром людей не воспитаешь. Предъявите вопросы: где сегодняшний репертуар за последние пять лет? Не влечет людей к высоким художественным идеалам. Назовите мне это…

Сергей Штерн: Это сугубо субъективно у каждого зрителя.

Владимир Гурфинкель: Назовите мне это. Это сугубо у каждого, но каждый художник имеет право на свое право высказывания. У меня есть конституция, внутри которой сказано о запрете какого бы то ни было цензурирования. И пока нас никто не цензурирует, а нас, наоборот, вытаскивают нарасхват, и фестиваль русской культуры, который состоится в сентябре месяце, значит, решили в провинции, в Сыктывкаре провести всероссийский фестиваль русской культуры. Остальные люди туда бьются. А у нас спросили: «Ребята, что вы хотите и можете привезти?» Потому что любой из наших спектаклей по русской классике, как они считают, может украсить репертуар всероссийского фестиваля.

Сергей Штерн: Ваш прогноз по Гладневу: будет он на должности, или вы будете бороться?

Евгения Романова: И прогноз по ситуации. Надежда есть?

Владимир Гурфинкель: Можно я вам скажу? Я уверен, что до тех пор, пока замечательный коллектив Театра-Театра осознает, что будущее связано с тем, чтобы не дать хаму растоптать прекрасное…

Сергей Штерн: Не оскорбляйте.

Владимир Гурфинкель: Зависит от нас. Это я процитировал Гегеля.

Сергей Штерн: Я понял, но…

Владимир Гурфинкель: Это зависит от нас. Если мы приложим все усилия, чтобы сохранить театр в художественной модели, в модели, когда им управляет худрук, в модели, когда мы имеем право сами выбирать будущее – тогда все будет хорошо.

Сергей Штерн: Ключевое здесь – «если». Я так и не услышал ответа на вопрос. Прогноз по Гладневу. Вы говорили про то, что в сентябре его уже не будет.

Владимир Гурфинкель: Послушайте, его…

Сергей Штерн: Это ваши слова.

Владимир Гурфинкель: Да. Его не будет в сентябре.

Сергей Штерн: Точно?

Владимир Гурфинкель: Я уверен, что губернатор примет разумный выход…

Сергей Штерн: Кто?

Владимир Гурфинкель: Губернатор.

Сергей Штерн: Тогда кто?

Владимир Гурфинкель: Я думаю, что там будет полная смена министерства, потому что на федеральном уровне уже понятен уровень всего, что натворило это министерство. И я…

Евгения Романова: Скандалов много вокруг.

Владимир Гурфинкель: Скандалов слишком много. И дальше, кто бы ни пришел, ему будет неудобно за прошлое и он будет вести себя достойно. А Театр-Театр будет вечно, мы сохранимся, потому что…

Сергей Штерн: Вы готовы уйти в частную… Ну, скажем так, в частный сектор?

Владимир Гурфинкель: Послушайте, у меня нет проблем с востребованностью! У меня нет проблем! Я, когда закончится это, дам вам телефон со своими СМС-ками и с приглашениями. А у Бориса Леонидовича проблем с востребованностью нет вообще, потому что как музыкальный режиссер, он уникален. Мы же бьемся не за себя.

Сергей Штерн: Вам проще уехать отсюда, я понял.

Владимир Гурфинкель: Мне значительно проще уехать и жить дома.

Евгения Романова: Да, сегодня, Владимир Львович, сегодня флешмоб около семи часов у Театра-Театра, я знаю, что там люди готовят костюмы. Никаких лозунгов. Все, кто любит театр – поддержите.

Владимир Гурфинкель: Никаких лозунгов, ничего, придите и поаплодируйте театру.

Евгения Романова: Сегодня у нас был в гостях организатор «Белых ночей» и Университетских юбилейных проектов проектов, главный режиссер Театра-Театра Владимир Гурфинкель. Спасибо, до свидания!

Владимир Гурфинкель: Спасибо!

____________________

Прогрмма вышла в эфир 21 июля 2016 г.


Обсуждение
4472
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.