«В катори меня интересует в первую очередь интеллектуальная работа, то есть я бы назвал катори некими многомерными шахматами, потому что в шахматах мы сидим тоже напротив оппонента», — Дмитрий Харузин, инструктор стиля единоборств катори синто-рю

– Здравствуйте, Артем! День добрый, уважаемые радиослушатели!

– Поговорим мы сегодня о японских единоборствах, о философии японских единоборств. Ну, на самом деле, я так думаю, что приоткроем завесу тайну, потому что традиционные виды единоборств, ну если так можно выразиться, они достаточно известны, говорим мы в эфире программы «Овертайм» о них достаточно часто. Вот сегодня у нас Катори Синто-рю в центре внимания. Это фехтование на…

– Ну это школа классического самурайского фехтования с различным оружием, начиная от меча, заканчивая, допустим, алебардой. То есть существует достаточно давно и, в принципе, достаточно распространенная школа по миру, по России, известная, популярная. Есть мнение, что она возникла в XVI веке. Утверждать не буду, потому как не был там. А вот письменные источники, да, существуют. В Японии объявлен национальным культурным достоянием. Поэтому…

– Ну это фехтование не на мечах, а на имитациях мечей?

– Это, да, работа в первую очередь с деревянной имитацией под названием боккен, но в работе используется также имитация катаны или на достаточно серьезном уровне обычная нормальная заточенная катана.

– В смысле? То есть можно и на мечах?

– Можно, пожалуйста. Да, мы в свое время ставили эксперимент, работали в парных ката именно с катаной, но, правда, не точеной, и резко изменяется ощущение реальности, сразу как-то хочется жить, руки не протягиваешь вперед. Ну то есть, так скажем, приближено к каким-то таким близким боевым условиям, скажем так.

– Я просто добавлю нашим слушателям, что наш сегодняшний гость вот как раз является инструктором по катори синто-рю. А еще вы обладатель 1 дана по катори, 1 дана по данай-кибудо и 1 дана по кобудо.

– Айкибудо. Нет такого, данай, есть айкибудо. Это школа, созданная французом Аланом Флоке на, так скажем, основе нескольких дисциплин – айкидо, дайто-рю дзюдзюцу, или айкидзюцу еще называют. Ну у меня больше интерес вызывает именно фехтование, потому что вещь очень глубокая, на мой взгляд, в ней есть много чего, и с точки зрения безопасности, так скажем, на порядок повыше будет, чем рукопашный бой.

– В смысле безопасности?

– Ну в рукопашных направлениях, в рукопашных стилях все равно приходится падать, получать какие-то удары или оплеухи. В катори можно работать, так скажем, не имея прямого контакта. То есть, если, допустим в том же кендо обязателен доспех и без него, как правило, не работают, то в катори он вовсе не требуется.

– Начали наши слушатели задавать вопросы: «Есть мнение, что все японские единоборства очень долгое время – ведь эта сторона была закрыта для мира, причем сознательно абсолютно, все виды японских боевых искусств, оказавшись на европейской почве – это скорее имитация, никогда в жизни европейцы не смогут научиться тому, чем владеют сами японцы». Так ли это на самом деле?

– Ну вопрос достаточно дискуссионный, начнем с этого, да, то есть мы никогда не сможем понять, что чувствуют японцы, потому что мы не японцы, начнем с этого, да. А еще стоит отметить, что мы все-таки живем в современном обществе, нам не требуется никого на сегодняшний день холодным оружием резать, кулаками разбивать каждый день кому-то носы, т.е. в этом нет никакой потребности. Соответственно…

– Ну как сказать, знаете. Ночь, Закамск, Гайва, кто его знает, любая палка может превратиться в оружие, если она в умелых руках.

– Ну это мы можем чуть-чуть попозже тоже об этом поговорить, потому что я тоже хочу вечером по ночному городу и что-то вот не припомню вообще никаких ситуаций, где бы приходилось бы в реальной ситуации что-то применять. И в ближайшем моем окружении таких людей тоже нет. То есть существуют люди, которые из конфликтов не вылезают, а есть люди, которые в них не попадают – это немножко разные вещи. Ну предлагаю поговорить об этом чуть позже. Что касается именно, так скажем, переведенного на европейскую или на русскую почву японских искусств… Они, так или иначе, на мой взгляд, претерпевают изменения в современных условиях, в современных реалиях. Сейчас очень активно информационный обмен идет. То есть мы можем посмотреть, что делают там, допустим, китайцы со своими мечами, фехтуют каким образом. То есть вообще единоборства взаимопроникают друг в друга и в этом нет ничего плохого. Это есть некая данность, с этим, наверное, ничего не надо делать. Есть, конечно, традиционалисты, которые считают, что вот так, как было, так и правильно. Есть приверженцы новаторства, вот они считают, что все то, что старое, надо быстренько все рубить в капусту и делать новое, интересное, правильное.

– Отвечающее современным потребностям.

– Ну, скажем так, да. И тут мы переходим на очень интересную такую тему, как цели и задачи – для чего люди занимаются. Как правило, на сегодняшний день единоборства, назовем их так, да, служат какой-то определенной цели и задаче. Есть допустим «микс-файт», в нем не нужны ката, в нем не нужны какие-то дыхательные гимнастики, там не нужны какие-то там специфические упражнения, которые существуют в том же там, не знаю, каратэ, ушу и т.д. Есть утилитарная цель – у нас есть время...

– И соперник.

– И соперник, которого надо быстренько-быстренько, может быть по очкам, желательно не по очкам отправить в какое-то поражение. Есть системы, которые служат для оздоровления – та же тайцзицюань, цигун, багуачжан и т.д.

– Дыхательные гимнастики.

– Да, их очень много на самом деле. То есть у каждого направления есть конкретная задача. То есть сообразно этому люди изучают, занимаются и т.д. То есть, по большому счету, очень часто происходит синтез старого с новым, в этом нет ничего плохого. Более того, вот когда смотришь на старые записи единоборств, ну не знаю, года так 20-30-го. Вот, допустим, недавно ребятам своим, ученикам показывал запись сават – французский бокс. Отдаленно напоминает кикбоксинг, но мы смеялись все, кто был, это настолько как-то балетно, это настолько как-то забавно. То есть проходит время, все изменяется, развивается, растет, взаимопроникает. Обогащение происходит взаимное, как японского, так и нашего.

– Какую цель тогда преследует вот именно катори синто-рю?

– Вот! А вот это интересный вопрос, да. Потому что вот я предложил бы радиослушателям такую классификацию, не я ее придумал. Но очень часто люди путают эти вещи, эти понятия, и сообразно этому происходят некие конфликты в понимании. Допустим, то есть, есть боевое искусство, есть единоборства, а есть спорт – и у них есть четкие критерии. Допустим, в спорте есть определенные правила, очки, медали и т.д. Есть боевое искусство, целью которого является принесение наибольшего вреда здоровью, т.е. либо убили, либо нанесли тяжкое увечье, т.е. человек больше не продолжает свою деятельность. Это, как правило, ну боевое искусство скорее применяется уже какими-то силовиками, т.е. это им надо за короткий промежуток времени отправить человека в несознанку. В спорте – очки, секунды, победы. Единоборство – более такой, скажем, философский тип занятий, в который, кстати, могут включаться элементы и спорта, и боевого искусства и т.д., т.е. их чистых не существует, все равно они в каком-то виде друг в друга проникают. Но мы четко должны понимать, что если каратэ используется для выступления на соревнованиях, то это спорт. Там нет того, что было в старинном, старом каратэ. Допустим, если мы берем Марка Бишопа «Окинавское каратэ», там очень четко прописано, что в каратэ старом были броски, были заломы, были захваты, болевые воздействия различные, т.е. помимо классической ударной техники. В современном каратэ, которое стало в большей степени, не говорю за все, да…

– Ну олимпийский вид спорта ведь, если я не ошибаюсь.

– Да, т.е. как… Кстати, касаемо олимпийского вида спорта. Вот как дзюдо стало олимпийским видом? При всем глубоком к нему уважении, я очень люблю дзюдо и уважаю, но в старом классическом дзюдо, например, были ударные ката, т.е. чего в современном спортивном дзюдо нет. Ну им не надо. Зачем им удары, если у них есть определенная задача.

– Положить на лопатки, сделать удушающий, болевой.

– Да, сделать результативный бросок, как правило, один, который приводит к чистой победе, и все на этом. То есть там нет какой-то необходимости там, допустим, противодействовать тому же самому ножу. Очень много историй, когда очень хорошие дзюдоисты, чемпионы, оказывались в конфликтной ситуации, где применялся нож, и проигрывали как правило с фатальным для себя результатом. Это вот как раз именно идет от некоего непонимания вот этой классификации, т.е. вот есть боевое искусство, где мне надо против ножа конкретно работать, да, есть спорт, где мне надо выступать на соревнованиях.

– Вы сейчас, готовя своих учеников, занимаясь этим, развиваясь самостоятельно, все-таки придерживаетесь классических норм и для вас это боевое искусство? Или все-таки единоборство?

– Это в большей степени все-таки единоборство, да. То есть, несомненно, боевое надо учитывать, т.е. надо понимать, что есть намерение атаковать. Есть такое понятие, как… Забыл термин, к сожалению. Ну то есть ты должен ощущать себя, как будто ты вот вышел в последний раз. Для этого, ну необходимо работать именно внутренне, т.е. с внутренними ощущениями, т.е., естественно, нас убивать не будут, но, если я вот, допустим, с учениками встаю, они видят, что я вот сейчас буду атаковать, сейчас я буду бить, т.е. они снимают эти намерения, считывают. Когда это просто происходит имитация, т.е. мы палкой машем друг напротив друга – ну машем и машем. Ну это, я не знаю, танцы, ближе к каким-то таким пляскам с палками. Очень часто, кстати, встречаются именно такие направления.

– Спрашивают: «Как вы сами пришли к тому, чтобы заниматься таким экзотическим для Перми, для России видом единоборств?»

– Ну все это было, во-первых, в свое время на волне интереса к Японии. То есть я когда учился в университете на истфаке, то как-то заинтересовался очень сильно проблемой этногенеза Японии. Оказывается, японцы – это вовсе не коренное населения японских островов, как оказалось. Ну, собственно говоря, и пошел интерес развиваться на культуру, на искусство. Очень большой частью культуры и искусства являются именно единоборства, именно катори. А катори – школа сама по себе очень большая и очень комплексная, разветвленная. В ней есть, по большому счету, все, что надо, т.е. там есть и воздействие оружием, есть и метание предметов острых под названием «сюрикен».

– «Звездочки», да?

– Нет, классический сюрикен имеет, ну ближе к цилиндру, заостренному с двух концов, т.е. он, грубо говоря, похож на гвоздик. Да, вовсе не звездочки. Вот. Там есть джиу-джитсу элементы, т.е. работа без оружия. Ну как правило, следует понимать, что работа без оружия в той же самой, допустим, средневековой Японии – это уже, ну грубо говоря, просто умереть достойно. Потому что выходить с голыми руками против холодного оружия я бы никому не рекомендовал, вот честно. Мы пробовали, ставили эксперимент – страшно до жути. Не реально. То есть мнение, т.е. один из пермских единоборцев дал четкую формулировку, т.е. голыми руками против ножа – это, ну грубо говоря, красиво умереть, да, все.

– Спрашивают по поводу нидзюцу, вот, видимо, зацепила их эта «звездочка». Ну ведь действительно мы знаем об этих единоборствах понаслышке и по фильмам. Вчера, кстати, если кто-то смотрел телеканал «Культура», Акира Куросава «Самураи», вот этот фильм его знаменитый черно-белый, яркий, красочный, с огромным количеством единоборств. Ну все-таки, как в этом всем разобраться-то можно? Ну, вот, допустим, если в катори есть огромное количество элементов, ну что ли не свойственных ему, которые в совокупности своей дают как раз этот вид единоборств, чем оно тогда принципиально отличается там от чего-то похожего? Ну я не знаю, ниндзюцу – это то же самое или…

– Ну если, допустим, говорить более грубо, то ниндзюцу – это система подготовки спецназа, грубо говоря. Есть конкретные утилитарные задачи – добыча информации, какие-то шпионские действия или, ну то, что сейчас называется киллерством, да. То есть, соответственно, эти задачи решались с помощью ниндзюцу. Были самураи, которые воевали в отрытом поле – это катори, да. Хотя, на самом деле, вот в книжке господина Горбылева упоминаются о том, что катори с ниндзюцу каким-то образом связаны. Признаюсь честно, я не в курсе.

– Но катори, собственно говоря, это система подготовки самураев, т.е. дворян, армии… как их, господи… сегунов.

– Ну если брать так, в общем, то, да, скорее всего, да. Но на сегодняшний день нам не надо готовить самураев, нам надо брать то, что там есть, так скажем, суть – посмотреть на суть. В катори меня интересует в первую очередь интеллектуальная работа, т.е. я бы назвал катори такими некими многомерными шахматами, потому что в шахматах мы сидим тоже напротив оппонента, но у нас идет исключительно интеллектуальная какая-то работа. Тут мы включаем еще и перемещение в пространстве, личное взаимодействие с оппонентом. Потому что мы должны посмотреть, насколько он подвинулся вперед, насколько он психологически готов атаковать. То есть это очень интересная работа, которая ничем не отличается от обычного спортивного фехтования, там тоже это есть. Я вот, например, сделал некую выдержку из книжки, которую сейчас читаю – Виталий Аркадьев, «Тактика в фехтовании», издана 1969 году. Это книга о спортивном фехтовании советском. Вот, например, допустим, я позволю себе процитировать, да.

– Да, конечно.

– «Прикладной аспект фехтования заключается в широком воспитательном воздействии на человека в развитии психических качеств и умений, формировании определенных положительных черт характера, а, следовательно, личности в целом».

– То есть в данном случае, если говорить о катори, эта система даже, я не знаю, философское учение в большей степени, нежели набор определенных видов действий, которые позволяет обезоружить соперника?

– Ну можно сказать и так, но это философия, в случае которой может, так скажет, трансформироваться в достаточно болезненную, так скажем, структуру, которая может позволить себя и защитить. То есть здесь есть все, что вы хотите. Вы можете, так скажем, отмахаться, ну если грубо, да, отмахаться от каких-то агрессоров. Вы можете найти здесь философию, глубины которой здесь просто не ощущаешь, потому что когда начинаешь заниматься, там просто глубже, глубже и глубже становится.

– Просто подышать правильно после тяжелого рабочего дня.

– Естественно. Занять правильное положение тела, потому что первое, с чем приходится сталкиваться мне как инструктору, это с лепкой правильного положения тела у учеников. Очень часто ученики не могут руководить своим телом, как показывает практика. Они, допустим, встают, я говорю: «А что у тебя с ногами?» Он смотрит: «Ой, а что это у меня с ногами, точно», они смотрят в разные стороны. Я говорю: «Поправь» – поправляет. Через некоторое время они снова куда-то уползли. Я говорю: «Ты понимаешь, что ты не владеешь собственным телом, вот в чем печаль», т.е. мы должны еще в первую очередь тело собрать в кучу, чтобы оно подчинялось, грубо говоря, тем мысленным сигналам, которые ученик им посылает.

– А сколько времени на сбор порой уходит?

– Все зависит от того, насколько человек подошел к этому, так скажем, с какой степенью готовности к этому человек подошел. Да, есть люди, которым очень сложно скоординироваться, они не чувствуют свое тело совершенно, т.е. они руками делают одно, ноги делают другое, спина выгнута дугой, шея смотрит в каком-то таком странном положении, ну и т.д.

– Я сразу сейчас за столом тоже поправил.

– Да. И тоже очень много важного именно в положении корпуса. Потому что, если, допустим, я чуть-чуть отклонюсь назад, я проиграю однозначно. Слишком наклонюсь вперед, меня скорее всего вы ведут из равновесия. Ну, в принципе, то же самое используют и классические борцы, т.е. принципы…

– Я помню своего тренера по самбо, который: «Не скрещивай ноги! Не скрещивай ноги!», потому что сразу можно уже.

– Ну да, это определенные, скажем, технические тонкости. Но вот если говорить о принципах, они близки в разных направлениях, надо просто уметь их увидеть. То есть, допустим, я очень приветствую различные виды единоборств для своих учеников. То есть я провожу семинары и по ножевому бою, привлекаю инструкторов-специалистов. Вот в ближайшие дни у нас будет мастер-класс по спортивному сабельному фехтованию с мастером спорта по фехтованию, по классическому, спортивному. То есть я предлагаю ученикам, так скажем, иметь некую картинку, не ограничиваясь только рамками школы катори. То есть, грубо говоря, катори для меня – это некая основа, как пирамидка, на которую нанизывают, скажем так, вот колечки знаний.

– Спрашивают: возраст? Есть ли возрастные ограничения? И что, я уже от себя добавлю, у вас в одной группе могут заниматься и молодые ребята, там, я не знаю, дети, условно говоря, и люди старшего возраста?

– Ну, скажем так, исходя из специфики вообще занятий, я бы не рекомендовал этим заниматься где-то, ну не знаю, лет до 14, потому что здесь очень важна, так скажем, интеллектуальная работа в первую очередь. То есть для детей все-таки самое подходящее – это побегать.

– Мячик попинать.

– Мячик попинать. Ну то есть, грубо говоря, физуха с какими-то элементами чего-либо. Здесь, допустим, бывают задачи, когда надо встать в стойку и стоять, т.е. грубо говоря, чтобы формировался мышечный корсет. Это дико скучно. Поэтому я приветствую людей, которые, так скажем, уже каким-то образом начали формироваться, так скажем.

– Половых ограничений нет? Девушка как раз пишет.

– Совершенно нет, ни в коем случае, тут вообще никаких ограничений нет, и часто бывает, что девушки работают лучше, потому что им как скажешь делать, они так и делают, а молодые люди, мужчины…

– Начинают изобретать, добавлять своего.

– То есть, да, начинают очень много думать, и это очень сразу видно становится.

– Первоначальная подготовка? Вопрос…

– Не имеет совершенно никакого значения, абсолютно.

– Можно просто с улицы прийти и…

– Совершенно, да. Потому что если вы хотите научиться, так скажем, работать над собой, то какая разница, какая у вас подготовка. Совершенно не важно. Поэтому…

– Могут заниматься все. Приходите.

– Да. Деткам я бы рекомендовал, особенно там подрастающему поколению, там в районе 5-6-7 лет, заниматься гимнастикой, спортивной, художественной. Это очень хорошо развивает все – и гибкость, и выносливость, и координацию, и т.д. и т.п. А уже потом выбирать какие-то направления.

– Завершающая часть программы «Овертайм» на «Эхе Перми». В студии по-прежнему Артем Жаворонков. Мария Зуева по-прежнему за звукорежиссерским пультом. В гостях у нас сегодня Дмитрий Харузин, инструктор по катори синто-рю. Ваши телефонные звонки, я вот не знаю... У меня у самого огромное количество вопросов, я уже тогда воздержусь и не буду тогда наших слушателей подключать. Мы интересную тему затронули, воспользовавшись паузой. Мы говорили о воспитании. Воспитании в том смысле, в котором сегодня этот термин практически не употребляется в образовательных учреждениях. Вы действительно ставите себе целью воспитать своих учеников? В каком-то виде, в каком-то образе, в каком-то сознании.

– Ну когда мы чуть-чуть заговорили о тех ритуалах, которые вот употребляются в классических, так скажем, японских школах, да.

– Кстати, о ритуалах. Всегда глуповато или смешновато даже выглядит.

– Да, на самом деле, если не думать о том, для чего это делается, выглядит ну по меньшей мере странно. Мы русские, мы славяне, и нечего нам кому-то кланяться там и т.д., т.п.

– Кричать какие-то странные слова.

– Да. Но здесь давайте, скажем, попытаемся понять, для чего это надо. То есть в первую очередь, на мой взгляд, это дисциплинирует людей. То есть у меня вот ребята недавно смотрели соревнования по дзюдо, то ли Олимпиаду, то ли какие-то там мирового уровня, и смотрят, как на татами выходят европейские спортсмены и японские. Японские очень четко, очень красиво делают поклон. Сразу видно, что они уважают татами, они уважают своих противников, они уважают судей. Для всех остальных это в большей степени формализм. С точки зрения воспитания говорить о формализме ну по меньшей мере странно. То есть в первую очередь задача через какие-то вот такие вот ритуальные вещи сделать попытку дисциплинировать человека, в первую очередь его ум, характер. То есть вот: «А что я буду кланяться? Зачем? Смысл?» А вот ты поклонись, а потом мы с тобой пообщаемся, побеседуем, да. То есть я воспринимаю именно вот эту ритуальную часть для этого – чтобы все было четко, красиво, чтобы люди не болтали во время тренировки, чтобы отключали сотовые телефоны, чего мы сейчас, кстати, вот, к сожалению, днем с огнем в театрах, на выставках и т.д. Ну нет у людей дисциплины, к сожалению.

– Уважения к окружающим.

– Уважения к окружающим, да.

– Ну все-таки, нельзя ли как-то унифицировать то, что пришло к нам с Востока, ну как-то, не знаю, на русскую почву положить. Не по-японски кричать: «Окарамас!», или еще что-нибудь в этом роде, а вот что-нибудь по-русски.

– Да, пожалуйста, кричите все, что угодно. Я, например, когда ученики на занятиях спрашивают: «А что кричать?» – «Ну, кричите: «Шоколад!» Ну, какая разница, что вы будете кричать. Мне главное – проконтролировать ваш выдох, по большому счету». То есть когда идет ударное какое-то воздействие, необходим выкрик резкий. Да, кричите: «Шоколад», на здоровье, пожалуйста.

– Ну для чего он нужен, если технологию посмотреть? Хотя бы вот выдох, что?

– В первую очередь, это для меня контроль выдоха.

– Я понимаю. Выдох-то зачем нужен? Ну не на вдохе бить, удар сильнее будет?

– Вот хотя бы для этого, да. Плюс тут некий психологический аспект, т.е. люди не готовы психологически к ведению поединка, особенно те, кто пришли с улицы и никогда в жизни не дрались. Они снимают с себя какие-то внутренние оковы, что ли, так получается, становятся более свободными, когда начинают кричать. Потому что вот нет исключений среди учеников. То есть я говорю: «Ну давай, кричи. На меня кричи, вот прямо мне в лицо». Не могут. Соответственно, они не могут кричать – они не могут меня ударить.

– Их с детства учили не кричать: в школе – тише, в библиотеке должна быть тишина.

– Так надо дифференцировать подход, здесь тебе дают карт-бланш, работай, кричи.

– А все уже эти… Как они называются-то правильно у психологов… Не маяки... Якоря, которые сложно преодолеть.

– Об этом и речь. Тут налицо очень сильная психологическая загрузка, на самом деле, получается. Потому что после хорошей тренировки по единоборствам идешь по улицам, ну, грубо говоря, любишь всех, т.е. нет какого-то озлобления, все какие-то проблемы оставляешь за бортом и тебе становится просто по жизни легче.

– Я редко видел, например, да простят меня боксеры, веселых после тренировки боксеров. Хотя вроде тоже выброс адреналина, энергии. Может просто устали. А здесь, я так полагаю, что целью тренировки является не утомить, а помимо того…

– Нет, утомить, а зачем? Ну есть физические нагрузки, скажем так. Мне очень нравится, допустим, когда ученики говорят: «Мы устали» – «отдыхать» в упоре лежа или в отжиманиях, или в приседаниях, т.е. вот…

– Смена деятельности, смена подхода.

– Да, то есть, несомненно. Я считаю, что в первую очередь мужчина должен уметь и в репу дать. И мы эти элементы тоже изучаем. Например, вчера работали лоу-кик, нарабатывали. То есть надо уметь пнуть, надо уметь в репу сунуть в необходимости, да, но я не ставлю это первоочередной задачей. То есть те, кому надо научиться буцкаться, пусть идут в бокс, их там этому научат – грамотно, быстро, и, главное, с подходящей для них целью и задачей, пожалуйста.

– «Сколько лет, – спрашивают, – вы уже этим занимаетесь, когда вы сами начали преподавать и кто ваши учителя?»

– Хороший, интересный вопрос. Занимаюсь вот чисто катори и айкибудо 15 лет, до этого занимался каратэ, немножко айкидо занимался. Учителей много, перечислять всех их очень долго. Ну вот, допустим, очень знаковые для Перми такие люди, как Игорь Соболев, Евгений Муромский, Александр Миков, Игорь Клопов, ну и т.д. То есть всех этих людей я считаю учителями и на сегодняшний день. Есть непосредственно учителя по катори, они находятся в Москве. То есть которые приезжают сюда проводить семинары. Ну я не ограничиваюсь одним учителем, скажем так, наставником, да. То есть я черпаю информацию у тех, у кого это сделать не зазорно и очень здорово. Потому что тех людей, которых я перечислил, я рекомендую всем.

– Они по-прежнему работают?

– Да, они по-прежнему работают.

– Японцы среди ваших учителей? Проходили ли вы стажировку где-нибудь там?

– К сожалению, пока не добрался, потому что вот нынче летом был официальный приезд наследника школы катори Ёкихиро Сугино и презентация книжки Есио Сугино по Тэнсин Седэн Катори Синто-рю, которая была написана в 46-ом, по-моему, году, вышла в свет на японском и на немецком. На русский она переведена впервые. Вот, к сожалению, у меня не получилось по ряду причин поехать, я очень сожалею об этом. Но есть надежда, что в следующий приезд японцев я побываю.

– У вас несколько первых данов по различным видам. Как эти даны зарабатываются и зарабатываются ли они как-то? Это на соревнованиях?

– Надо очень-очень много денег.

– Нет, серьезно.

– Несомненно, существует такое понятие, как аттестация – экзамен, на который ты выходишь с какой-то технической подготовкой, и помимо технической еще показываешь работу своего духа, и т.д., и т.п. Ну, надо понимать, что любой пояс, любой дан – это все-таки некая формальность, как существует такая поговорка: бьют не по черному поясу, а по лицу, да. Поэтому доходя до черного пояса, вот, допустим…

– У вас есть черный пояс?

– Да, собственно, первый дан, это и означает самый первый, черный пояс. То есть я когда получил свой первый черный пояс, я понял, что я начал учиться с нуля, как это ни парадоксально звучит. Вот для того, чтобы это понять, что это такое, мне очень долго придется объяснять, поэтому это надо попробовать.

– Дойти до черного пояса хотя бы, почему нет.

Да, потому что задача достаточно нетривиальная.

– Вопрос опять же, наверно, к единоборствам или боевым ли искусствам. Очень много различных видов. Какой выбрать, для того чтобы… Это от слушателя нашего вопрос, не подписавшегося, к сожалению. Какой выбрать для того, чтобы удовлетворить все запросы, которые только возможно? Я помню из детского там бреда: кто сильнее – инструктор по айкидо или инструктор по каратэ? Вот как? Вот нет ведь вообще такой, я понимаю, конфронтации и здесь, если у нас, мы говорили об этом в начале программы, если есть «напитка» различными видами из других видов различных элементов, то, по большому счету, вопрос так уже не поставить. Каждый выбирает, что ему нравится?

– Согласен, нереально. Во-первых, каждый выбирает сообразно своим целям и задачам. Если у человека есть, так скажем, немножко времени и потребность научиться валить людей, грубо говоря, да, простите меня за подобную формулировку, ну это надо в силовые структуры идти. Там очень быстро этому научат, правда, есть вероятность, что самого могут поломать. Ну, таковы правила учебы: в короткий промежуток времени либо выжил, либо научился. Есть спорт: хочешь побеждать – получай грамоты, медали, выступать на Олимпиаде – пожалуйста, сколько угодно. С единоборствами сложней – нет критериев, поэтому ученикам очень сложно определить, попал ты к хорошему инструктору или нет. Я задавал именно такие вопросы вот своим учителям: «Как определить? Вот я не знаю, я никогда не занимался, вот я могу ведь прийти к шарлатану, правильно». Они говорят: «Можешь». – «Как узнать – шарлатан это или нет?» – «Никак».

– Ну ведь в процессе можно будет понять, разобраться.

– Да, в процессе, призывая на помощь здравый смысл, можно попытаться проанализировать. Но для начала, ну грубо говоря, смотрите на инструктора. Устраивает он вас как личность, как человек – милости просим. Если он вызывает у вас отвращение, ну так и мучиться не надо.

– Спрашивают у нас: «Секция что ли есть катори?» Как вообще определить формат вашего взаимодействия с учениками? Это школа катори?

– Секция. Ну если говорить глобально, в глобальном ключе, то это школа, учение.

– Представителем которой вы являетесь.

– Да. Секция – это то место, где занимаются. Ну, грубо говоря, переводя на японский язык – додзе. Додзе – это место, где…

– Проходит тренировка?

– Проходит тренировка, да.

– И где, спрашивают, проходят эти тренировки у нас в Перми?

– У нас есть два зала, в Интернете легко гуглится, в «ВКонтакте» легко ищется.

– Но самое главное, вот сейчас, мы когда видели анонс нашей программы, вы говорили, что там есть ошибки, мы сейчас правильно напишем и, естественно, что расшифровка этого эфира появится на сайте, там вы узнаете, как это правильно на самом деле забивать в Google, если до этого дойдет. Буквально полторы минуты. Еще один вопрос от слушателя, опять же касается прикладного характера: «Дорого ли заниматься вашим видом, вашим единоборством?» Сколько стоят мечи, например? Я могу сразу сказать, что я видел, что они в Перми продаются, например.

– Ну для обычной, простой работы достаточно деревянного боккена, который стоит где-то около 2 000 рублей. В принципе, все.

– А самому его сделать можно? Он же как-то балансируется.

– Ну с точки зрения затрат физических на изготовление, так проще купить. Заработать эти 2 000 рублей и купить.

– Я так понимаю, что профессионалы работают с этими имитационными устройствами, я не знаю, с этим оружием имитационным не за 2 000.

– Если есть желание каким-то образом… Вот есть люди, которые используют телефон по назначению, есть люди, которые покупают Vertu. То есть мы не можем здесь обобщать каким-то образом, да. Есть люди, которые покупают боккен из красного дерева, а есть люди, которые выламывают себе ветку и работают, потому что им важна школа, а не внешняя какая-то составляющая.

– И это, наверно, самое главное. Спасибо большое! Дмитрий Харузин, обладатель первого дана по катори синто-рю и инструктор по этому необычному для Перми, все-таки необычному для Перми вида единоборств. Или боевому искусству?

– Единоборству, да.

– Спасибо вам огромное! Вижу, очень много вопросов. Простите, что не приняли ни один в эфире. Но я думаю, что мы ознакомительно, так сказать, сегодня, и Дмитрия пригласим еще не раз в наш эфир.

– Всего доброго!

– До свидания!

____________________

Программа вышла в эфир 31 октября 2016 г.