Верхний баннер
19:27 | ЧЕТВЕРГ | 28 МАРТА 2024

$ 92.26 € 99.71

Сетка вещания

??лее ????ов??ое ве??ние

Список программ
12+

отдел продаж:

206-30-40

17:02, 09 февраля 2017

«Страдает не только голос — ты страдаешь. Если это производственный процесс, у тебя работает либо мозг, либо руки, а наша работа заключается в том, что мы работаем эмоционально, работаем душой», — Надежда Павлова, солистка Пермского театра оперы и балета, «Человек года-2016» в номинации «Культура»

«Страдает не только голос — ты страдаешь. Если это производственный процесс, у тебя работает либо мозг, либо руки, а наша работа заключается в том, что мы работаем эмоционально, работаем душой», — Надежда Павлова, солистка Пермского театра оперы и балета, «Человек года-2016» в номинации «Культура»
«Страдает не только голос — ты страдаешь. Если это производственный процесс, у тебя работает либо мозг, либо руки, а наша работа заключается в том, что мы работаем эмоционально, работаем душой», — Надежда Павлова, солистка Пермского театра оперы и балета, «Человек года-2016» в номинации «Культура»
Вячеслав Дегтярников:  «Утренний разворот» на пермском «Эхе». В студии Катерина Шафиева. Сергей Слободин за звукорежиссерским пультом.

Катерина Шафиева: И в гостях у нас очередной победитель в конкурсе «Человек года-2016» в номинации «Культура». В гостях у нас Надежда Павлова. Надежда, здравствуйте!

Надежда Павлова: Здравствуйте!

Катерина Шафиева: Это солистка Пермского театра оперы и балеты. Они вот, получается, у нас вместе с Теодором Курентзисом в этой номинации победили. Но Теодора мы звать не стали, потому что, во-первых, он в разъездах, во-вторых, он не так давно у нас был в эфире. А вот Надежду Павлову мы давно не приглашали. Будем тогда вас сейчас «пытать» как победителя.

Надежда Павлова:  Хорошо, я с удовольствием отвечу.

Катерина Шафиева: Ну, вообще вас номинировали наши слушатели за получение в 2016 получается.

Вячеслав Дегтярников:  Прошедшем.

Катерина Шафиева:  Да, прошедшем уже. Премии «Золотая маска». Давайте рассказывайте, когда вы поняли, что все, вы победители «Золотой маски» и что вам ее вручат обязательно.

Надежда Павлова: Ну, мы еще не победили, мы номинированы, скажем так, на «Золотую маску». Ну, когда начинаешь работать, ты, конечно, об этом не думаешь, что вот мы будем номинироваться или какие-то будем получать призы. Сначала, конечно, происходит работа, знакомство с материалом, тем более режиссер очень необычный. И в первую очередь мы, конечно, хотели сделать классную работу, чтобы это было интересно, и показать то, что еще в Перми не видели. А потом, когда уже приехали критики, они посмотрели, мы стали читать отзывы, статьи, то, конечно, стало понятно, что мы сделали что-то такое необычайное. Потом уже и появилась номинация.

Катерина Шафиева:  Ну, я смотрю, вы довольны, что вас номинировали. Действительно, «Золотая маска» — одна из самых главных театральных премий страны. Это действительно уже признание как твоей работы, как тебя. Вообще сколько лет вы трудитесь в нашем театре оперы и балета?

Надежда Павлова:  Ну, у меня сейчас идет четвертый сезон.

Катерина Шафиева:  Четвертый сезон?

Надежда Павлова:  Четвертый сезон, да.

Катерина Шафиева:  А вообще певицей оперы вы являетесь сколько лет?

Надежда Павлова: Уже, получается, 10 лет.

Катерина Шафиева: Уже 10 лет?

Надежда Павлова:  Да. Ну, вот после окончания вуза 10 лет.

Катерина Шафиева:  Ну, успели поработать то бишь не только в Перми.

Надежда Павлова:  Да, я начинала в Петрозаводске в Музыкальном театре. Такая была у меня стартовая площадка хорошая. Именно артист музыкального театра, т.е. не оперы, а я и в драматических спектаклях играла, и в мюзиклах, и в сказках, и в операх, т.е. такой был артист широкого профиля, скажем так. Поэтому у меня, я считаю, очень хорошая такая база.

Катерина Шафиева: Ну, и вам, получается, есть, с чем сравнить — и все-таки Петрозаводск, Пермь. Вы на чем-то остановились конкретно или дальше видите себя, вне Перми?

Надежда Павлова:  Мне есть, с чем сравнить, и даже не с Петрозаводском, потому что сейчас у меня есть контракты и вообще по разным городам России, в частности за рубежом. Поэтому я вижу очень много, т.е. и театров, и спектаклей, и работ. Ну, Петрозаводск, конечно, для меня считается как альма-матер, это мое родное место, и я очень люблю и людей, и Онежское озеро, и Петрозаводск, и Карелию. Конечно, это мое такое… Я там училась. Поэтому какие-то недостатки я даже могу превратить в достоинства, т.е. это априори для меня самое такое любимое место. В Перми мне нравится тем, что очень много новаторских идей, очень много интересных работ. Того, что, вы знаете, нет вот этого понимания стереотипного театра, вот этого пыльного, знаете, с перьями. Потому что театр живет сейчас совершенно на другом уровне. Это очень современные постановки, очень современное видение и музыки, и вообще нахождение на сцене. Исполнительское искусство совершенно другое. Ну, в частности, это, конечно, зависит от художественного руководителя Теодора Курентзиса. Поэтому, ну, у меня ощущение, знаете, вот такое слово плохое, может быть, но это мы делаем что-то модное такое, знаете, стильное. У меня такое чувство, все время я себя ловлю на этом.

Вячеслав Дегтярников: Ну, модно и стильно — это же довольно быстро проходит. Вот оно сегодня модное, завтра оно уже пыльное.

Надежда Павлова:  Но мы же каждый раз делаем новое, т.е. мы все время... Как сказать. Ну, я считаю, что мы все время задаем определенную планку, т.е. мы модные и на нас можно равняться. Наверно вот так.

Вячеслав Дегтярников: Я понимаю, я опять-таки про то же, что создавать что-то стильное  это, в общем-то, получается, не создавать ничего.

Надежда Павлова:  Ну, я бы так не сказала. Я говорю, что я не люблю слово «модный». В свое время были свои, скажем так, тоже-то необычные люди, и они считались где-то там изгоями. Но они были не такие, как все.

Вячеслав Дегтярников: То есть вы на передовой?

Надежда Павлова:  Я считаю, да. Потому что… Я говорю о том, что я могу увидеть больше, потому что я езжу, работаю в разных постановках, поэтому я могу сравнить.

Катерина Шафиева: Ну, вот смотрите. Наш театр оперы и балета и, в частности, там Теодора Курентзиса частенько так любители театра обвиняют во всех смертных грехах, что вот вы там превратили театр оперы и балета классический, в какую-то там музыкальную непонятную, непонятно, что вы творите и т.д. То есть вот как реагируют артисты на такие выпады в свою сторону?

Надежда Павлова:  Ну, я не знаю, может быть, конечно, это по большому счету, вот эти высказывания в сторону Теодора происходят. Не знаю, бывает, конечно, читаешь о себе какие-то вещи, ты стараешься, если это объективно, если это вот на самом деле убедительно, то делаешь для себя какие-то определенные выводы. Но если я вижу, что под этим ничего нет и это не обосновано или, допустим, человек пишет тот, который не может сделать лучше, то я считаю, что можно это не брать вообще в расчет. Единственное, что я могу сказать от лица артиста, то нам немножко не хватает в смысле репертуара. Может быть, мы и хотели где-то иметь классический такой, знаете, как костяк спектаклей. В этом смысле да, я могу сказать, это как вот…

Катерина Шафиева: Как исполнитель.

Надежда Павлова: Как исполнитель, да. Иного не хватает, потом что, хорошо, можно выходить в современных постановках, но хочется, знаете, иногда и перьев.

Катерина Шафиева:  И перьев тоже, да? То есть все равно каждому артисту, исполнителю нужна база, которая была заложена когда-то.

Надежда Павлова: Да. Ну, вот, например, ты готовишь какой-то проект (ну, я не буду говорить сейчас конкретно о каком-то там произведении), не всегда ты применяешь такие вот приемы классические, как тебя учили в консерватории, допустим. И ты думаешь: «Господи, ну, где бы пропеться! Ну, вот где бы спеть, чтобы душа у тебя развернулась». То есть хочется каких-то таких вещей. Этого не хватает иногда.

Катерина Шафиева:  Обидно за исполнителей, честно говоря.

Надежда Павлова:Ну, это такое, знаете, отступление.

Вячеслав Дегтярников: Давайте теперь тогда про саму работу. Вы сказали, интересный режиссер, давайте расскажем все.

Катерина Шафиева: Да, как работается? Вот мы несколько раз уже встречались с Теодором Курентзисом. Да, он интересная личность, приятная. Но он для нас вот такой вот. А как он для своих, так скажем, подчиненных, для исполнителей, артистов? Какой он с вами? Мы же не знаем внутренних этих вещей.

Надежда Павлова: Ну, знаете, он бывает очень разный. Я даже не знаю, каждый день ты думаешь: «Интересно, а вот какой он сегодня будет?» В жизни с ним очень легко, и он… Как сказать. Ну, такой, знаете, нет ощущения, что он иностранец, т.е. он шутит с нами. С ним легко очень в общении, в жизни, приятно. В работе иногда бывает он жесткий. Я считаю, что это, конечно, и правильно, потому что… Я не знаю, можно это рассказывать или нет.

Катерина Шафиева: Ну, артисты есть артисты.

Вячеслав Дегтярников: Можно все, у нас свободное радио.

Надежда Павлова: Вообще, он такой, очень тонкий психолог, и он разгадал нашу русскую душу просто… Мне рассказывала наш коуч, она видела, как он работает с греческим оркестром. И он очень тактично, очень лояльно с ними: «Ребята...» Она к нему подходит и говорит: «Теодор, что ты делаешь?» Он такой: «А что такое?». А она «Вот ты что, со своими весь такой гладкий, пушистый? А почему же ты со своим оркестром вот такой бываешь?» Он говорит: «Ты не понимаешь, русского пока не тыкнешь, как говорится, он не сдвинется. Но если только ты его толкнул, он сделает больше того, чем он может сделать».

Катерина Шафиева: То есть вот так вот, да?

Надежда Павлова: Да.

Катерина Шафиева: Вообще, когда вы начинаете работать над какой-то новой постановкой, как артисты реагируют? Потому что, как вы уже отметили, иногда хочется чего-то классического исполнить. Я полагаю, что не вы единственная такая, т.е. есть и остальные исполнители также. Предположим, открываем новый сезон и репетируем новую постановку. Вот недавно была премьера там той же «Золушки». Несколько лет назад была премьера «Сказок Гофмана», если это касается оперы. А кто еще их делает?

Надежда Павлова: Вы знаете, в первую очередь все зависит от режиссера, как он проведет презентацию спектакля. Если он заинтересовывает. А потом мы же, когда начинаем работать, мы же видим, какой режиссер, какого уровня, какого качества. И бывают иногда, знаете, такие вещи, когда у тебя сначала такой запал, потом ты начинаешь работать, ты понимаешь, что он не отвечает тем требованиям, которые там, допустим, ты предъявляешь к нему или ты ждешь от него, и у тебя понемножку начинает гаснуть вот это вот. И уже тут на помощь приходит, конечно, дирижер. И если вот он вдохнет свою эмоцию, тогда это уже наполняется, и даже слабая постановка может очень выиграть за счет музыки и за счет дирижера, за счет исполнителей. Ну, в первую очередь, конечно, вот как режиссер себя проявит.

Катерина Шафиева: Ну, нет такой опаски, когда вот что-то там приносят новое: «Как это будем делать? Да вы что, с ума сошли!»

Надежда Павлова: Конечно, да каждый раз у нас такое.

Катерина Шафиева: То есть каждый раз, с чем-то новым сталкиваясь, всегда шокированы.

Надежда Павлова: Конечно. «Травиата» же уже была поставлена, точнее, показана за рубежом, и я помню, как мы смотрели эту запись. И я помню, что мы даже обсуждали это как-то коллегами: «Ты знаешь, как ты будешь умирать?». Вот так, все. То есть обычно мы привыкли, что там страдания, она там очень долго ползает по сцене и, в конце концов, все закончилось. Вот. А тут все достаточно сдержано, кто видел эту постановку. Это игра света. Тут совокупность света, картинки, музыкального наполнения – вот оно все вместе. Я когда работаю, я же очень многих вещей не вижу, что происходит сзади меня, допустим, да, вот эти колючки спускаются. Допустим, когда она умирает, у нее вот эта вот душа отходит вот в виде вот этого облака света. И в первый раз увидела со стороны в кинотеатре, я пришла в кино: «А вот здесь-то вот так вот. А вот здесь-то вот так. Классно!». Потому что когда ты на сцене, у тебя все равно, я признаюсь честно, идет работа колоссальная. У тебя такая концентрация, особенно вот в этой постановке, потому что еще сложность в том, что мне нельзя смотреть на дирижера. У меня есть определенные точки, куда мне надо смотреть, как мне поставлено режиссером. Это тоже была сложность вот с этим. Мы учились с Теодором играть, не глядя. Это очень трудно.

Вячеслав Дегтярников: Взаимодействовать?

Надежда Павлова: Взаимодействовать, да. Он говорит: «Мы должны друг друга научиться чувствовать». Как мне говорил Роберт Уилсон: «Ты должна чувствовать партнера плечом, спиной, головой». Мы же ни разу друг друга с Альфредом, например, с героем «Травиаты», ни разу не смотрим друг на друга. Один раз, когда мне его представляют, я ему говорю: «Здравствуйте!». Это один раз, когда я на него смотрю. Ни прикосновений, ни взглядов – все взаимодействие происходит на уровне ощущении. Вот человек подошел, это тепло ты чувствуешь. И мне Роберт говорил, что: «Это не значит, что должна плечо поднять, но у тебя уже ток прошел по тебе». То есть это вот сейчас мы перешли к Роберту Уилсону, я могу рассказать о работе с ним. Там, конечно, очень четка команда. Сначала приезжают ассистенты, которые расставляют мизансценические точки, учат определенному положению рук. Сначала приходят тренинги по этому.

Вячеслав Дегтярников: А нет такого ощущения, что вы участвуете как бы в некой франшизе? Ну, вот то есть это где-то уже сделано, а вы уже – не совсем вы, вот повторяете чью-то другую работу.

Надежда Павлова: Нет, я поначалу тоже так думала. Думаю, интересно, а вот как? Раз это уже было, стрельнет это во второй раз.

Катерина Шафиева: Ну, и?

Надежда Павлова: Я могу сказать, что у них-то там не стрельнуло, а у нас да (шепотом).

Вячеслав Дегтярников: А с чем это связано, что вот у них не стрельнуло, а у нас да?

Катерина Шафиева: Там режиссеры другие, да, я так понимаю?

Надежда Павлова: Нет, там тот же режиссер. Нет, там другие исполнители и другие музыканты, наверно так.

Катерина Шафиева: Продолжаем «Утренний азворот» на пермском «Эхе». В гостях у нас все также Надежда Павлова, солистка Пермского театра оперы и балета и одна из победителей в номинации «Культура» в «Человеке года-2016». Вместе с Теодором Курентзисом они стали победителями в этой номинации, а номинировали их слушатели за номинацию «Золотую маску».

Вячеслав Дегтярников: Мы вот начали говорить по поводу ощущения франшизы. Вы сказали, что «Травиата» на западе не стрельнула, а у нас она сыгралась, стала совершенно другим спектаклем. Ну, смотрите, вот тут опять есть такой, на мой взгляд, совершенно обывательский, поэтому я и спрашиваю. Вот приехал режиссер, поставил, уехал. Играете раз, играете два, играете три, а потом уже играете – не то.

Надежда Павлова: В данном случае я могу сказать вам так. Каждый раз, когда мы показываем спектакль, приезжают ассистенты, и там очень четко отслеживают то, что происходит на сцене. Мне бы очень хотелось, чтобы, например, Роберт сейчас приехал, но дело в том, что он уже человек в возрасте, и даже когда он приехал сейчас, некоторые вещи для него были, ну, скажем, там не все так просто. Хотя он такой очень бодрый. Мне бы хотелось, конечно, чтобы он приехал. Потому что, знаете, я уже начала рассказывать, как работает эта команда, то, что ассистенты сначала выстраивают все мизансцены, а потом уже приезжает Роберт. И он, знаете, работает даже больше как психолог. Он с тобой разговаривает, он с тобой беседует, он добивается того состояния, которое необходимо в данный момент на сцене или в той или иной сцене. Он, например, я уже говорила об этом, у него нет этого в работе, у многих режиссеров есть, что, например, второй состав или первый состав сидит в зале, первый работает. У него нет этого, но здесь он просил меня сидеть в зале, и когда работала Ребекка, он мне в этот момент рассказывал какие-то истории из своей жизни. Например, он мне рассказывал, когда третий акт происходит, вот он очень по картинке страшный такой, жуткий. И он мне рассказывал в этот момент, как умирала его мама, что она выходила из комы на какое-то время. И он как будто бы давил на какие-то, знаете, такие больные точки. И у него, знаете, есть такая манера, он, как будто, слегка улыбаясь всегда. И вот он наблюдал, что со мной происходит и что бы еще мне рассказать. Я обливаюсь слезами, я с собой не могу ничего поделать, но он добился того состояния, которое он хотел, т.е. вот просто беседуя со мной, просто рассказывая какие-то вещи. Просто вот даже рядом садится, так по руке похлопал. Ну, вообще очень интересно он работает в том плане, что он никогда на артиста, ну, например: «Что ты тут делаешь! Ты не туда пошла!»

Катерина Шафиева: Не повышает голос, да.

Надежда Павлова: Он все это говорит, сидя в зале, своим ассистентам. Вокруг него куча ассистентов, он начинает на них просто орать, а потом, значит, приходит на сцену и говорит: «Ты великолепна! Ты такая красивая! Ты похожа на Марлен Дитрих. Прекрасно!» Значит, он: «Все, спасибо, дорогая». А потом подходит ассистент, значит, вот с таким блокнотом толстым: «Знаете, Роберт попросил вот здесь вот так вот, вот так вот». И куча замечаний. Ну, шикарный метод работы очень.

Катерина Шафиева: То есть от себя не оставляет плохого впечатления, а оставляет это на откуп ассистентам.

Надежда Павлова: Ну, он выплеснул свое эмоциональное состояние, допустим, недовольство, но это произошло не на нас. Поэтому в этом плане… Мы очень, кстати, боялись, нас так настращали, что он там всех поднимает на дыбы вплоть от менеджеров и, заканчивая там уборщицами, т.е. будьте готовы, и мы уже думали: «Боже мой, сейчас приедет». А приехал милейший человек. Наши девочки менеджеры говорят: «У нас не было такого вот легкого человека», т.е. с ним не было никаких проблем.

Катерина Шафиева: Больше напугали, как оказалось, да. В общем-то, понятно.

Надежда Павлова: Да, ну, очень требовательный человек и это, конечно, в первую очередь касается его команды, которая работает с ним. У него определенные люди работают на одном спектакле, на другом. Допустим, он ездит, и эта команда приезжает, которая досконально знает спектакль. Поэтому, конечно, он уже может работать с тонкими вещами, а не говорить о том, что ты должна руку сделать здесь вот так, пойти вот туда. У него есть другие задачи – в первую очередь, конечно, работать со светом.

Катерина Шафиева: Со светом, да, это всегда интересно.

Вячеслав Дегтярников: Это больше, получается (ну, я не видел, поэтому я спрашиваю), технический спектакль? То есть работает больше некая там иллюстрация, нежели содержание.

Надежда Павлова: Нет, он иллюстрирует. Он светом иллюстрирует музыкальный материал, скажу вот так.

Катерина Шафиева: Продолжаем «Утренний разворот» на пермском «Эхе». Сергей Слободин за звукорежиссерским пультом. В гостях у нас солистка Пермского театра оперы и балета Надежда Павлова. Надежда, снова здравствуйте!

Надежда Павлова: Здравствуйте!

Катерина Шафиева: И мы продолжаем. Она является одной из победителей в дуэте с Теодором Курентзисом в «Человеке года-2016» по версии радиослушателей «Эха Перми» в номинации «Культура». Вот мы ее «пытаем» по поводу работы с Теодором Курентзисом и с Робертом Уилсоном. Интересно же всегда на чужой куне, как там, что происходит. Кого бьют там по спине палкой, я не знаю.

Вячеслав Дегтярников: Вот как раз нас спрашивали в перерыве, когда вы будете показывать для жюри «Золотой маски»?

Катерина Шафиева: Да, «Травиату».

Надежда Павлова: Это будет 4 февраля. Сюда приезжает жюри, и будет дирижировать Теодор, поэтому вот такой очень ответственный момент.

Катерина Шафиева: Попасть-то можно, посмотреть?

Надежда Павлова: Я не знаю, потому что Москва приезжает полными самолетами, когда Теодор дирижирует. Поэтому я не могу. Возможно, можно попасть 5-го и 7-го числа.

Катерина Шафиева: Так охота ж посмотреть, как он дирижирует. 4-го ж числа тут все будет идеально должно же быть.

Надежда Павлова: Единственное, чем я могу обрадовать, что все три дня буду петь я. Поэтому милости просим.

Катерина Шафиева: Это хорошо, да, Надежда Павлова вот все три дня. Как вообще…? Вот мне интересно всегда, то есть постановка, например, премьера, да, вот если она выходит, она идет 4-5 дней подряд и там, по сути, ну, практически всегда одни и те же там солисты. Как три дня подряд петь? Ну, опера идет 3-4 часа. Это каждый день еще репетиции.

Надежда Павлова: Я вам скажу, очень тяжело. В этот момент ты включаешь режим энергосбережения. Когда у тебя прошел спектакль, ты приходишь домой, закрываешь рот, минимум там каких-то звуковых эффектов.

Вячеслав Дегтярников: То есть тишина, молчание.

Надежда Павлова: То есть самая лучшая музыка – это тишина. Тишина и молчание и как можно больше спасть, отдыхать, какое-то такое положение лежа, то есть для себя какие-то такие приятные вещи. Это тяжело. Это очень тяжело, потом что даже не то, что там голос страдает, ты страдаешь, ты же эмоционально выкладываешься. То есть если это производственный процесс, ты сидишь, у тебя работает там либо мозг, либо руки, допустим, а наша работа заключается в том, что мы работаем эмоционально, работаем своей душой. У меня, помню, моя наставница, более старшая актриса говорила: «Женщина-актриса – это оголенные нервы». Это правда.

Катерина Шафиева: А мужчина актер?

Надежда Павлова: Актер драматического театра, да

Катерина Шафиева: А оперного?

Надежда Павлова: А оперного – это отдельная история.

Вячеслав Дегтярников: Наверно, тема отдельного эфира.

Катерина Шафиева: Это надо звать артиста оперного театра в гости.

Надежда Павлова: Ну, вот, знаете, есть такое тенор – это вот этим все объясняется. Я вообще, как бы у меня иногда складывается такое ощущение, что мужчина-певец немножко женщина, женщина-певица – больше, чем женщина. Ну, вот есть такое высказывание.

Вячеслав Дегтярников: Что было самое сложно вот в этой постановке для вас?

Надежда Павлова: Это положение тела, руки – немножко другая физиология, скажем так, существования на сцене, потому что у него есть определенная позиция, положения рук.  Вообще нахождения, даже движения, передвижения на сцене. Я говорю о том, что мы, когда начинали постановку, у нас проходили тренинги по положению рук, ног, корпуса. И когда ты вот в этим статичном, почти балетном состоянии находишься на протяжении почти 3,5 часов, знаете, как потом все болит.

Катерина Шафиева: Тяжело.

Надежда Павлова: Да, а тебе надо петь. Тебе надо петь эмоционально.

Катерина Шафиева: А не просто стоять.

Надежда Павлова: Я поначалу думала о том, что, как я смогу выразить все свои чувства, которые я хотела бы сказать на сцене, когда я как в панцире закована. Я не могу двинуть ни рукой, ни ногой, ни головой. Как? Это как раз-таки сыграло наоборот даже в плюс, потому что…

Вячеслав Дегтярников: То есть из куколки в этот момент рождается бабочка?

Надежда Павлова: Звуковая. Потому что ты настолько сдержан вот телом, что душа вырывается наружу. Роберт Уилсон мне говорил в свое время: «Улыбайся. Улыбайся, даже когда тебе плохо. Тебя сейчас унижают, тебя он сейчас оскорбляет, но ты должна с улыбкой это все принимать. Ты умираешь – улыбайся». Я вообще не понимала, потом до меня дошло, я говорю: «Боб, ты знаешь, чем больше я улыбаюсь, тем больше мне хочется плакать. Мне рыдать хочется». Он сказал: «Вот это ключ». Если вот говорить о классическом спектакле, ты каким-то движением тела, руки или головы крадешь у себя какую-то долю эмоций, а когда ты не можешь этого сделать, у тебя вырывается на полную катушку все то, что ты хочешь сказать. Я вот так это почувствовала. Я не знаю, как ребята, мои коллеги, но для меня это было так.

Вячеслав Дегтярников: А были трудности общения? Все равно ведь есть тонкости перевода.

Надежда Павлова: Ну, мы же говорим по-английски, т.е. труппа такая говорящая.

Вячеслав Дегтярников: Ну, есть и тонкости понимания. Говорить – это разное.

Надежда Павлова: Иногда, да.

Вячеслав Дегтярников: Тут же, насколько я понимаю, речь шла о совершенных мелочах, таких уже бриллиантиках.

Надежда Павлова: Ну, я могу сказать, что вот с нами работают переводчики, которые, вот они очень много понимают тонкости. Во-первых, у нас один из переводчиков актриса ТЮЗа, она в этой профессии. А вторая переводчик, Настя, она, знаете, настолько вот увлечена своей профессией, в том, что она делает. Она ездит в Лондон и смотрит спектакли в оригинале, понимаете. Шекспира, допустим. Ну, как сказать, в оригинале плохое слово. Можно сказать, на родине, да. Поэтому я доверяю вот в этом плане нашим переводчикам.

Катерина Шафиева: Ну, насколько я знаю, они очень давно работают в Пермском театре оперы и балета, и знаю, что вот ваш переводчик…

Надежда Павлова: Да. Мы про Татьяну говорим сейчас?

Катерина Шафиева: Да, так и про Настю тоже. Я знаю, что Настя в отпуск ездит именно в англоязычные страны и делает это, по сути, намеренно, чтобы язык, так скажем, изучать. Не изучать, а вариться вот в нем. И там еще по театрам и т.д. ходит, потому что нравится. А почему нет, это интересно. Вот мне всегда было интересно, как отдыхают артисты оперного театра. Вы сдали премьеру, вы молодцы, вам там аплодируют. А дальше что вы делаете?

Надежда Павлова: Ну, как все артисты.

Катерина Шафиева: То есть вы, как все нормальные люди…

Надежда Павлова: Да, мы идем в ресторан, кафе, я не знаю. У нас очень многие любят в караоке. Знаете, душа развернулась. Ну, в общем, как все. Мы вообще, кстати говоря, даже когда идет постановка, мы потом, после репетиции мы можем все вместе пойти ужинать. То есть это своего рода, как сродниться, в одну семью превратиться. Ну, я не знаю, как это объяснить, вот чтобы вот чувствовать друг друга уже. Во-первых, у нас очень много приезжих артистов и иностранцев, иногда возникают какие-то, и чтобы наладить контакт. Я помню, что у нас, когда была постановка «Дон Жуана», было очень много иностранцев. Два состава. Мы настолько все сдружились, это мы до сих вспоминаем, у нас не было еще такой постановки, чтобы мы так классно общались. Мы и до сих пор общаемся дальше, помимо того, что прошел уже проект. Но вот тогда, я вспоминаю это время, это было так здорово. Во-первых, молодые ребята – это чувство юмора. Мы друг друга понимали – итальянец понимает русского, т.е. какие-то шутки там. Ну, естественно, мы же шутим и про режиссера, и про дирижера между собой, потому что нам же тоже надо как-то стресс снимать. Поэтому мы друг друга понимали просто на ура.

Катерина Шафиева: Ну, то есть артисты Театра оперы и балета такие же нормальные люди, как все мы.

Надежда Павлова: Абсолютно.

Катерина Шафиева: Мне просто казалось, что: «Нет, мы творческие и мы пошли спать, отдыхать».

Надежда Павлова:  Да, у меня завтра спектакль и нет, я…

Катерина Шафиева: Понятно. В общем-то, ничего в этом сверхъестественного нет, все мы одинаковые, по большому счету. Скоро уже у вас показ «Травиаты», очень короткий вопрос. Страшно? Приедут ведь всякие важные люди с «Маски», будут смотреть внимательно, пристально, критиковать.

Надежда Павлова:  Честно, нет, не страшно. Мне вот гораздо важнее тот момент, что я хочу, чтобы моему зрителю понравилось. Вот те люди, которые ходят там на Павлову Надю, допустим, чтобы они получили то, что они ожидают, что хотят, чтобы они отдохнули. Потому что люди ведь в театр ходят, для того, чтобы забыть свои проблемы, допустим, и отдохнуть, что-то услышать такое, чего они не видели раньше. Кстати говоря, я не понимала, когда приходили ко мне после «Травиаты» люди со слезами на глазах, я не понимала почему. Ну, для меня это идет работа, понимаете, для меня это концентрация. Да, тоже, конечно, эмоции у меня есть и слезы, но я не понимала, как я могу вызвать эту эмоцию у зрителя, т.е. как это происходит. Я поняла. Я летом с ребенком ездила в Большой московский цирк, мы с сестрой еще были, и первым номером были канатоходцы или эквилибристы, я не знаю. Их было на одной ниточке, наверно, человек 15. Это было очень красиво, цирк братьев Запашных, у них все представления в виде постановки, в виде спектакля такого. И там спектакль был, что вот ангелы спустились к ребенку во сне. Все это в белом, в голубом цветах, музыка потрясающая – все очень красиво. И мы сидим с сестрой друг на друга смотрим, а у нас слезы текут. Я сижу, почему у меня слезы? Потому что я не понимала, как делают это люди. Как? И я сидела и понимала, что это такая ответственность – они каждый зависят друг от друга, и они не могут подвести или там ногу не так поставить, потому что второй полетит тут же. Я сидела, и меня настолько переполняли эмоции, я поняла, что происходит и с моим зрителем то же.

Вячеслав Дегтярников: Что ж, огромное вам спасибо.

Катерина Шафиева: Предлагаю на этой ноте закончить.

Надежда Павлова: Спасибо вам. Всего доброго.

 


Обсуждение
3926
0
В соответствии с требованиями российского законодательства, мы не публикуем комментарии, содержащие ненормативную лексику, даже в случае замены букв точками, тире и любыми иными символами. Недопустима публикация комментариев: содержащих оскорбления участников диалога или третьих лиц; разжигающих межнациональную, религиозную или иную рознь; призывающие к совершению противоправных действий; не имеющих отношения к публикации; содержащих информацию рекламного характера.