Неделя против гомофобии

Юрий Бобров: Юрий Бобров, Евгения Романова, Сережа Слободин за звукорежиссерским пультом. И впервые у нас в студии Юлия Бабинцева. Юля, впервые?

Юлия Бабинцева: Да, впервые.

Юрий Бобров: Юля, как правильно назвать тебя?

Юлия Бабинцева: ЛГБТ, гражданский активист.

Юрий Бобров: Тем, кто не понял, что такое ЛГБТ, можете пропустить, вам неважно это все будет. А тем, кому это важно, то внимание. По-моему, мы не так часто, к сожалению, обсуждаем проблематику и какие-то аспекты, связанные с ЛГБТ. Последнее, что мы слышали, это запретить пропаганду всего, что связано, особенно по отношению к несовершеннолетним, но поскольку оградить их никуда невозможно, поэтому запретить надо везде. И, видимо, скоро станет невозможно разговаривать. В минувшие выходные завершилась, так называемая, неделя против гомофобии. Что это за мероприятие?

Юлия Бабинцева: Неделя против гомофобии – это общероссийская информационно-просветительская кампания, задача которой как раз таки информировать и просвещать, и поднять публично тему насилия в отношении ЛГБТ, замалчивания насилия в отношении ЛГБТ и замалчивания проблем, связанных с ЛГБТ, и вообще темы ЛГБТ.

Юрий Бобров: Сейчас все гомофобы закричат: «Ну вот она и была неделя пропаганды». Где граница между информированием и пропагандой?

Юлия Бабинцева: Термин «пропаганда» недавно нам как раз дали власти, 22 декабря, по-моему. Он связан с тем, что положительный образ ЛГБТ является уже теперь и пропагандой. То есть заявление темы ЛГБТ в положительном ключе – это уже будет пропаганда. Но с такой трактовкой мы не согласны.

Юрий Бобров: То есть по логике вы должны нашить на себя не желтые звезды, что-нибудь другое должны на себя нашить, облиться помоями… только так.

Юлия Бабинцева: Да, в негативном ключе поднимать тему, по-моему, сложно.

Юрий Бобров: Но вы здесь не единственные. У нас НКО должны на себя наклеить ярлык «иностранный агент», ЛГБТ должны тоже себя, видимо… Понятно, что вы провели эту неделю, она всероссийская, значит, вы здесь были одним из.

Евгения Романова: А что конкретно делали?

Юрий Бобров: Да, почему, собственно, пермяки должны в этом участвовать? Какие проблемы есть у нас? Слава богу, Милонова депутата у нас, кажется, нет.

Евгении я Романова: Я думаю, что у них в каждом городе одни и те же проблемы. Правда?

Юлия Бабинцева: Да. Проблемы в каждом городе одни и те же, но в зависимости от контекста города. Мы проводили мониторинг положения ЛГБТ в Пермском крае, и совсем это был не такой объемный мониторинг. Но были зафиксированы случаи насилия, и очень негативные случаи именно в отношении ЛГБТ.

Юрий Бобров: Мы сейчас имеем в виду… полиция, да?

Юлия Бабинцева: Да. Это было и со стороны правоохранительных органов, это было связано и со стороны государственных органов. Например, существуют такие люди, как транссексуалы. О них очень мало, кто знает. Их на самом деле не так мало, как кажется. Буквально 1 человек на 200 человек это транссексуал. Это человек, который хотел бы изменить свой пол.

Юрий Бобров: Хотел бы или попытался?

Юлия Бабинцева: Сейчас у нас очень закрытая ситуация с транссексуалами. Она связана с тем, что с 2008-го или 6-го года до сих пор не проводились комиссии по транссексуалам. У нас считается это болезнью, которую нужно лечить. Это один маленький ключ. Это ситуация с транссексуалами, когда транссексуал не может передвигаться, не может переехать из одного города в другой только потому, что он не может… он показывает паспорт, а на паспорте человек другого пола.

Юрий Бобров: Там, где требуется билет.

Юлия Бабинцева: У нас был зафиксирован случай, когда девушку не пускали на экзамен ЕГЭ только потому, что она дала паспорт, она чувствует себя девушкой…

Юрий Бобров: Юля, ты сказала – девушка, ЕГЭ, это значит школьница, это значит несовершеннолетняя. Они ведь к вам обращаются. Они говорят – девчонки, я знаю, что вы нетрадиционной сексуальной ориентации, более того, вы сами назвали себя общественным объединением, я живу в Усть… где-нибудь очень далеко, там, где, если я скажу, что я вот такая или я вот такой, дай бог, чтобы меня камнями не забили насмерть, что мне делать, как мне быть? Есть такие обращения?

Юлия Бабинцева: К сожалению, в виду того, что о нас очень мало знают даже о нашей такой инициативной группе, не так много таких обращений. Но мы по своему опыту знаем, что… приходится использовать свои внутренние каналы, через знакомых, знакомых, знакомых. А если нет этих знакомых у человека, то, действительно, оказывается в социальном вакууме, в информационном вакууме. Он не может получить информацию о себе, и он существует только в мире, где есть мужчины и женщины, и нет никакой информации…

Юрий Бобров: Да, в этом мире ведь не только нет ЛГБТ. В этом мире еще и инвалидов-то на самом деле нет, и мам с колясками тоже нет, потому что, если так пройтись по улицам, такое ощущение, что у нас дети сразу рождаются, видимо, спортсменами, потому что коляски, такие пандусы, у нас нет колясок точно, не должно быть. Вот если к тебе обратится за консультацией, за помощью, вообще рассказать, скажет – Юля, расскажи мне, пожалуйста, мне что надо делать? Я вообще имею право жить на этом белом свете? Я вот такая. Мне подружки, родители сказали, что это все ненормально, тебя надо лечить электричеством, например. Раньше же лечили электричеством. А ей 15, ей 16, но не 18. И ей рассказываешь – да нет, не беспокойся, с этим можно жить, это нормально.

Евгения Романова: Ты так говоришь, как будто у Юли есть какая-то приемная.

Юрий Бобров: Это будет пропагандой вот по тем новым законопроектам, которые, по-моему, еще до конца не приняты, но уже внесены в думу?

Юлия Бабинцева: На самом деле законопроект… второе чтение ожидается по нему.

Юрий Бобров: Он уже будет федеральный, да? И нас коснется?

Юлия Бабинцева: Да. Получается, если я буду давать в положительном, а не в негативном ключе, то получается, что я уже занимаюсь пропагандой. И меня можно за это привлечь, как физическое лицо, и на 5 тысяч дать мне штраф.

Юрий Бобров: Но ты же не физическое лицо, ты же активист, пусть общественного движения без регистрации.

Юлия Бабинцева: Там без регистрации.

Юрий Бобров: То есть пока подешевле так будет. То есть консультация бесплатно, но звездочка, да. Но если че – 5 тысяч.

Юлия Бабинцева: Да.

Евгении я Романова: Мне кажется, самая основная проблема – это принятие близких. Знают ли родители, или как ты рассказала им, или не знают?

Юрий Бобров: Но Юлины-то знают ?????? (неразборчиво).

Евгения Романова: Как восприняли?

Юлия Бабинцева: Мои родители знают от СМИ, так получилось. И «сарафанное радио» прекрасно работает, особенно, если они живут в деревне. И у родителей… им тоже нужны инструменты. Им тоже нужны инструменты, как им объяснить. Иногда для родителей, к сожалению, складывается такая ситуация, что для них важно больше мнение окружающих их людей, нежели их ребенок. Они уже позже понимают, что, да, их ребенок – это самое-самое важное, но сначала они все равно дают агрессию.

Евгения Романова: Вы прошли этот период с родителями, когда они не понимали?

Юлия Бабинцева: Я его еще прохожу.

Юрий Бобров: А много вообще у нас людей, которые, вот не будь у нас фобии, не будь у нас запретов, как-то приходили бы вот на эти же недели информационные, недели против гомофобии. И только ли это сами геи и лесбиянки, или это может быть, родители тоже, педагоги?

Юлия Бабинцева: У нас было специальное событие фестиваля «Бок о бок», и как раз на него приходили и родители. И это очень сильно порадовало.

Евгения Романова: Что там было?

Юлия Бабинцева: На спецсобытии был кинопоказ фильма «Патрик, полтора», и после этого было обсуждение со стороны правозащитников и специалистов центра гендерных исследований. С различных сторон мы пытались посмотреть на проблему семьи, вообще, возможности ЛГБТ-семьи.

Юрий Бобров: Коли уж мы говорим, что очень мало про нас говорят СМИ, мы не очень известны, поэтому к нам, может быть, мало обращаются (я тебя сейчас цитирую), но у тебя есть возможность. А как можно обратиться, как можно начать решать эту проблему? Несколько модельных ситуаций.

Евгения Романова: Что бы хотелось? Отношение какое бы хотелось? Что бы хотелось, чтобы комфортно жить?

Юлия Бабинцева: Чтобы была информация. Во-первых, она была не где-то подпольно, а информация была в СМИ, чтобы она давалась. Чтобы человек из глубинки мог посмотреть и понять, что он не одинок. Хотелось, чтобы была служба, куда человек мог бы обратиться в сложной ситуации.

Евгении Романова: Информация о чем?

Юлия Бабинцева: Информация о том, как формируются отношение в ЛГБТ-семьях, как воспитываются дети, возможно ли это, как рассказать родителям.

Евгения Романова: Как защитить себя психологически. Как вообще выживать в этом мире.

Юлия Бабинцева: Да, психологически, и как работать даже с правоохранительными органами, куда обращаться и как защищаться.

Евгения Романова: Мне кажется, все равно, как бы, прогресс в этом есть. Еще 10 лет назад, например, Юлю трудно было представить…

Юрий Бобров: Ну еще 10 лет назад нет, а уже через год, возможно, мы не сможем говорить в СМИ, очень может быть, этот закон когда будет принят, и вообще, непонятно, как произносить слово ЛГБТ ей, либо активист Юлия Бабинцева.