Быть или не быть в Перми музею моторостроения?

Татьяна Силина: Все, что вы сейчас сказали, мягко говоря, журналистское преувеличение. Но, вообще, то, что дали информагентства, для меня самой стало полной неожиданностью, потому что мы такую информацию не давали и дать не могли. Это самый наихудший сценарий развития событий, который мог бы произойти, если бы мы все здесь собравшиеся в этой студии не были заинтересованы в том, чтобы сохранить то, что накоплено в музее за 45 лет его существования. И мне, как отдавшей этому музею 33 года своей жизни, меньше всего хотелось бы, чтобы этот музей прекратил свое существование. Хотя я понимаю, откуда у этой новости растут ноги.

Евгения Романова: Откуда?

Татьяна Силина: Потому что вышел приказ о сокращении должности заведующей музеем…

Евгения Романова: То есть вас.

Татьяна Силина: Да. И я подписала 30-го апреля согласие с этим сокращением. И с этого дня начались приходы к нам в музей различных лиц, физических, юридических и прочих, которые стали говорить, что вот раз вас не будет, то значит и музея не будет, значит, эти коллекции будут ничьи, и нельзя ли нам что-то взять, на что я каждому отвечаю, что это коллекция единая, неделимая, и никому мы ее отдавать не собираемся. Мы не для этого делали музей истории именно пермского моторостроения в тот момент, когда весь завод делился, когда все расползалось по швам, мы, тем не менее, не отдали ни одного документа на сторону ни на одно предприятие дочернее, объявив себя именно музеем всего пермского моторостроения, независимо от формы собственности, независимо от того, как далеко от этого музея это предприятие находится.

Евгения Романова: А кто хочет растащить, как вы говорите?

Юрий Бобров: Всякие заводы остальные.

Татьяна Силина: Да, есть желающие, так сказать, пополнить.

Евгения Романова: Куда, зачем?

Татьяна Силина: Я не знаю, зачем им это нужно.

Евгения Романова: Ну предположите.

Юрий Бобров: Город Рыбинск, предположу я.

Татьяна Силина: Я не знаю, зачем Рыбинску пермские истории. Но я думаю, что это у людей вызывается озабоченностью, потому что у нас очень много музеев, которые в городе погибли, корпоративных музеев, только потому, что там не стало человека, душой болеющего за его существование. Живой пример: не стало Татьяны Александровны Сапрыкиной, и прекратил свое существование музей на «Велте», не стало музея образования, не стало музея ВКИУ. Этот список можно продолжать. Благодаря только настойчивости заведующей музея на заводе Дзержинского, несмотря на все трудности, которые она испытывает, ей удается сохранить эту коллекцию, собственники меняются, но Нина Федоровна стоит, как говорится, не на жизнь, а на смерть, и музей будет существовать.

Евгения Романова: По поводу коллекции. Мы не были с Юрием, это закрытое предприятие, мы можем только посмотреть в Интернете картинки моторов, мы не разбираемся, увы, в этом.

Юрий Бобров: Я вообще, думаю, сегодня многие пермяки узнали о том, что есть музей пермского моторостроения. Безусловно, это говорит, конечно, в минус ????? (неразборчиво).

Татьяна Силина: Конечно, многие пермяки и в краеведческом-то не бывали, не знают, что он есть. Но это к слову. А вообще, конечно, ценность музея, во-первых, в том, что здесь представлены все направления деятельности предприятия. Как родилось оно в 30-м году, продукция его до 80-х годов прошлого века представлена в подлинниках – в двигателях, редукторах.

Юрий Бобров: Хоть на крыло ставь.

Татьяна Силина: Да, кстати, я всегда это подчеркиваю, потому что из наших моторов до сих пор масло капает, и любой можно поставить на самолет, и он взлетит. Во-вторых, здесь собраны уникальные личные вещи таких людей, как Солдатов, Швецов, Соловьев. Этот список можно продолжать. Первые стахановцы Перми, Урала, уникальные Герои Великой Отечественной войны, и так далее. То есть любой музей, любой архив, как говорится, просто оторвет с руками, если узнает, что бесхозное, и это нужно спасать.

Юрий Бобров: Сейчас речь идет о том, что был статус музея, и статуса музея нет. И в этой связи была коллекция музея, и это один уровень принятия решения, например, об изъятии того или иного объекта. Ну, например, единственного в мире опытного торгового двигателя Манжелиевского.

Татьяна Силина: Торовый двигатель.

Юрий Бобров: Торовый – это то, что «Мазда» делала потом.

Татьяна Силина: Да, делали похожий, но не совсем то...

Юрий Бобров: Вы в свою очередь, как музейщик, как архивариус, это ж, по-моему, определенный склад личности и даже ума.

Татьяна Силина: Да, это человек, который 24 часа в сутки живет мыслью о том, как обогатить свой музей, что еще сюда принести и оставить после себя.

Юрий Бобров: Что может поменяться для коллекции?

Татьяна Силина: Если придет человек с холодным сердцем, равнодушный, не знающий цены тому, что собрано, то, безусловно, и отношение к этой коллекции будет соответствующее.

Юрий Бобров: На ваш профессиональный взгляд юридически что-то меняется для безопасности коллекции, ее объектов с точки зрения смены статуса? Возможной смены статуса. Я не знаю, какой смены статуса, но все-таки. Есть опасения?

Татьяна Силина: Тут очень большой личностный фактор. Я вижу даже не столько юридический, сколько моральный аспект этой проблемы. Потому что, конечно, в документах можно и обязать, и прописать все эти обязанности и так далее. Но если человек, я еще раз подчеркиваю, равнодушный, то он и выполнять эти обязанности будет соответствующим образом.

Евгения Романова: Похожая ситуация, когда у нас, например, увольняют директора школы, и школа уже не становится лицеем, гимназией.

Юрий Бобров: Какой это лицей? Где Лурье? - сказали бы многие пермяки.

Евгения Романова: Да, убирают Лурье, с чем остается лицей? К примеру.

Юрий Бобров: Это мы сейчас абсолютно к примеру.

Евгения Романова: Ирина, чем вам не угодила Татьяна Игоревна?

Ирина Судиловская: Относительно статуса музея хочу сказать, что изменение организационной структуры не предполагает расформирование в целом той функции, которая велась на предприятии. Функция, как таковая, сохранена в рамках бюро организационной культуры. Здесь у меня сегодня есть специалист в виде руководителя, который этим занимается. И занимается также достаточное количество лет с хорошим стажем работы на предприятии.

Евгения Романова: То есть музей будет.

Ирина Судиловская: Конечно. Более того, остается реально работать дочь Татьяны Игоревны Силиной на предприятии, которая на уровне семейной преемственности имеет все знания об исторических фактах действующего музея, о тех экспонатах, экспозициях, которые существуют.

Евгения Романова: Она будет работать экскурсоводом или кем?

Ирина Судиловская: Естественно. В том числе должность ведущего специалиста предполагает проведение экскурсий. Там достаточно большое количество ответственности, за которые должен отвечать сотрудник музея, в том числе, и ведение архива тех музейных экспонатов, единиц, которые есть. Здесь речь шла в эфире о том, что куда денутся те материальные ценности, которые сейчас в рамках музея есть. Так вот я приведу простые факты. За период управления в лице Татьяны Игоревны инвентаризация в музее не проводилась никогда. Архив и база данных по тем инвентарным ценностям, которые находятся на ответ.хранении, нет в принципе. По факту на балансовом учете в бухгалтерии стоит только оргтехника и столы, а все музейные ценности...

Евгения Романова: Что такое инвентаризация?

Ирина Судиловская: Инвентаризация предполагает полностью оформление всех имеющихся экспонатов, всех имеющихся музейных единиц...

Юрий Бобров: Карточка номер 359 — двигатель Манжелиевского единственный в мире опытный торовый.

Евгения Романова: Кому это нужно, для чего это нужно?

Ирина Судиловская: Для того, чтоб точно знать, что у нас вообще есть в музее.

Евгения Романова: А так не видно по большим моторам?

Ирина Судиловская: На самом деле архивы достаточно большие, естественно, информацией владеет, детально вот как раз по номеру 356 быстрее всего скажет Татьяна Игоревна сейчас, и в том числе, тот сотрудник, который занимается ведением и сопровождением этого архива. Это достаточно трудоемкий процесс, который предполагает опыт, знания, специализацию по соответствующему направлению. Сотрудник, который работает сейчас, в принципе, достаточно адекватен с точки зрения понимания этого бизнес-процесса внутри.

Юрий Бобров: То есть имеет место разные понимания между начальником и подчиненным.

Ирина Судиловская: Для меня есть конкретная функция, которая есть на заводе, и она не может пропасть — это историческая ценность. И функция сопровождения музея и сам по себе музей, он никуда не девается с предприятия. Он как был, так и остается. То, что трансформируются подразделения, да, на любом предприятии происходит реорганизация, идет укрупнение бизнес-единиц. Соответственно, сейчас также у нас и произошло. Мелкие структурные подразделения вышли из состава и внесены в состав более укрупненных подразделений. Сейчас все это в службе персонала целиком в составе бюро организационной культуры. Организационная культура, основное направление деятельности - это общая политика культуры корпоративной на предприятии.

Юрий Бобров: То есть условно теперь и двигатель 30-го года, и турслет помещены в одно ведомство внутризаводское.

Ирина Судиловская: Условно так.

Юрий Бобров: При этом, как вы можете прокомментировать желание представителей разных предприятий российских обзавестись частью из экспонатов коллекции?

Ирина Судиловская: Я впервые слышу такую ситуацию, она точно недопустима. И если у нас отсутствует информация о том балансе, что мы имеем в хранилище, естественно, у меня возникает вопрос, как у директора по персоналу, так как я материально-ответственное лицо, а не пропадут ли сейчас эти экспонаты. Нужно просто проанализировать, что мы имеем, чтоб сохранить эти ценности на заводе. Ценности могут простые документы быть в виде писем, но это историческая ценность, которая должна находиться здесь. Это может быть элементарная какая-то вещь конкретного лица, который внес исторический факт в развитие завода, в развитие конкретного двигателя или конкретной продукции.

Евгения Романова: В защиту Татьяны Игоревны. В Интернете есть все, можно открыть, забить «Татьяна Игоревна Силина», и выйдет — работает экскурсоводом с 80-го года, закончила исторический факультет пермского госуниверситета, с 83-го — руководитель музея «Моторостроитель» имени Свердлова, большую работу и скомплектовала персональные архивы первостроителей, директоров завода, инженеров, конструкторов, огромный список книг и различных исследований, собраны обширные коллекции, на основе которых оформлены выставки по истории «Протон», «Спардж» и других заводов, собраны материалы, книги. В общем, огромная работа проделана.

Ирина Судиловская: Вы считаете, что это исключительная заслуга только одного человека? В этих мероприятиях участвовали и другие лица завода. Здесь Татьяна Игоревна выступает неким организатором. Книгу комплектовали теми данными, которые собирали огромное количество людей.

Татьяна Силина: Я не согласна. Все эти книги написаны лично мной после работы в архивах, и все это найдено лично мною, и никто мне никогда не помогал ни в написании книг по истории «Редуктора», «Протона», «Спарджа», «ТЭЦ-6» и так далее. Это были абсолютно авторские издания. Завод к этому не имел никакого отношения. Никто на меня не работал.

.

Евгения Романова: Скажите, могут обычные жители Перми попасть в этот музей?

Татьяна Силина: Обычно, попадали все, кто желал это сделать. Есть списки, телефоны, можно обратиться в краеведческий музей, зайти на сайт предприятия, где указаны телефоны, по которым можно сделать заявку и попасть в музей. Любой, кто хочет этого, обязательно добьется.

Юрий Бобров: Ирина, вы не боитесь, что избавившись от главного хранителя многолетнего, вы, действительно, потеряете в ценности музея, в его значимости?

Ирина Судиловская: Для меня хранитель ценностей и руководитель музея — это человек, который действительно живет идеей. Причем, он этой идеей заряжает все пространство не только внутри, но и вовне. Вот сейчас, да, действительно, наверно, слушатели задали вопрос: надо же, а я еще не был в музее. Так вот это как раз профориентационная работа, которая возлагается как функция на руководителя музея. Это работа с образовательными учреждениями, которые есть в Перми. Это, в принципе, информационное пространство не только внутри предприятия, а вовне, что должно формировать желание прийти, познакомиться с продукцией . Я думаю, что когда ребятки приходят к нам на завод, и я видела реально, у них глаза горят, потому что, увидев «живой» двигатель... Скажу так, что я была на заводе в период 75-летия , как раз Татьяна Игоревна проводила экскурсию. Так вот с того периода ничего не изменилось. А мне важно, чтоб руководитель был на волне движения, на волне развития, чтоб он вносил постоянно идеи совершенствования и развития завода.

Евгения Романова: Вы когда-нибудь озвучивали это Татьяне Игоревне? Или в один прекрасный момент сказали — вы уволены?

Ирина Судиловская: Совсем все было не так. Первое, что я, как руководитель, запросила, это планы работ и отчеты за предыдущий период. Если мне представляется отчет в 2012-м году за 2009-й год, то для меня это определенная характеристика деятельности организации работы. Если в планах работ нет определенной стратегии, а есть слова, что да, у нас планируются экскурсии. Какое количество экскурсий? Для меня должны быть четкие показатели. Я знаю, что 10 июня у нас состоится экскурсия в количестве 13 человек, что будет представитель западной организации при участии политехнического института. То есть мы готовимся к этому событию.

Юрий Бобров: Итак, внимание, друзья, попрошу высказаться вас — да или нет. Увольнение смотрителя, работавшего в музее больше 30 лет. В то же самое время мы с вами об этом музее многие не слышали. В то же самое время многие работники завода нас слушают. Вот все, кто увлечен, так или иначе, связан с двигателестроением, и с КБ «Авиадвигатель»...

Евгении Романова: Все, кто в ситуации.

Юрий Бобров: 207-05-15 — музею станет хуже, музейной экспозиции стает хуже после того, как сейчас действия с реорганизацией и увольнением Татьяны Силиной происходят. 207-05-25 - нет, должно стать лучше, потому что и так об этом музее не знают, и так он закрыт, и так он не блещет, и, в конце концов, извините меня, меняются государства, меняются директора завода, меняется его юридический статус, форма собственности и все остальное, он там был одним, стал другим, сейчас он часть объединенной двигателестроительной корпорации, а директор, смотритель музея остается прежний. Может быть, в конце концов, ничего страшного.

Евгения Романова: Татьяна Игоревна, сейчас услышали какие-то обвинения в свой адрес. Есть что ответить? Время меняется, и руководитель должен быть другой, вот я так это услышала.

Татьяна Силина: За 33 года работы своей я не провела ни одной экскурсии без того, чтобы включить в нее что-то новое, что изменяется в этой жизни. Меняется посетитель, меняется каждый день информация, и никогда не была говорящим магнитофоном, который выучил 30 лет тому назад текст и его произносит. Всегда относилась к своей работе, как к искусству. Считала, что экскурсия — это моноспектакль, это то, что должно зажечь слушателей, влюбить, взволновать, и чтобы человек ушел не просто наполненный какими-то знаниями, а наполненный эмоциями и чувствами. И только эти эмоции, эти чувства запоминаются и остаются в памяти посетителя. Поэтому удивлена, зная, что

на экскурсии ходили именно на меня, слышать такие вещи. Не знаю, как к этом у относиться. Может быть, со стороны, действительно, виднее. Получила очередной щелчок по самолюбию. Спасибо. А вот в отношении того, что музей делал или не делал. Вы знаете, ведь он делает, исходя из возможностей предприятия. И когда на протяжении 8 лет сотрудник музея не имеет возможности поехать на семинар обучающий, потому что ему пишет финансовый директор — это непрофильная деятельность, денег нет, не обращайтесь. И столько этих писем, вызовов, хранятся только для истории. Это о многом говорит.

Юрий Бобров: Это часть истории. Это двигатель 30-го года, 45-го, первый военный двигатель. Они защищены каким-то образом государством, это объект исторического наследия?

Татьяна Силина: Они защищаются, они являются частью негосударственного фонда музейного, единого музейного фонда Российской Федерации. И я думаю, что сейчас новому руководству придется обучиться и сделать одну очень важную и нужную вещь — сделать паспорт, защитить этот экспонат уникальный в политехническом музее, ввести его в реестр государственных памятников, и уже эта вещь будет на государственном хранении.

Юрий Бобров: Итак, Татьяна, вам говорят – нет…

Евгения Романова: Инвентаризации.

Татьяна Силина: Для того, чтобы провести инвентаризацию, нужно закрыть музей на год, чтобы проверить в наличии каждую вещь, каждый документ. Естественно, не только на год, на день нельзя закрыть музей, потому что он востребован все время. И учитывайте, что в нашем музее на протяжении не года, десятилетия, я работала одна, и занималась и фондовой работой, и публикаторской, и выставочной, и экспозиционной, какой угодно. То есть, как говорится, чтец, жнец и на дуде игрец. Поэтому, конечно легко бросить в мою сторону камень, что я каждый год не закрывала музей на месяц и не проводила инвентаризацию. Тем более, можно бросить два камня. Представляете, в 98-м году музей остался без крыши, без окон, без дверей, без тепла, без электричества…

Евгения Романова: Почему?

Татьяна Силина: Здание было поставлено на капитальный ремонт. Даже не было перекрытий на потолке, на крыше. И мне приходилось буквально чуть ли не телом спасать эти экспонаты. Теперь после того, как мы сделали после этого разгрома музей-конфетку, открыли его, получили благодарственные отзывы от Патрушева, от Чиркунова, от… не знаю, каких только гостей здесь не было. И теперь уволить меня за то, что я не провела в этом году инвентаризацию и плохо, с точки зрения директора по персоналу, написала план работы....

Ирина Судиловская: Татьяна Игоревна, вы несколько передергиваете слова.

Татьяна Силина: …расписала будущее музея. Признаю, я виновата. Я буду стараться писать, если мне разрешат, в следующий раз более развернутые перспективные планы работы.

Евгения Романова: Самобичевание какое-то.

Юрий Бобров: Нормально, нормально, отлично. Хорошо, что оно происходит в прямом эфире.

Евгения Романова: Ирина, скажите, пожалуйста, есть кандидатура, кто вместо, есть уже, найдена?

Ирина Судиловская: В настоящий момент времени это конкретно Марина Дорощенко, которая является дочерью Татьяны Игоревны. Может, она не соответствует, по мнению Татьяны Игоревны, тем задачам...

Евгения Романова: У вас такая конкуренция получилась: мать — дочь.

Татьяна Силина: Нет. Дело в том, что она не наделяется правами материально-ответственного лица, значит, не будет нести ответственность за содержимое музея.

Евгения Романова: Может, и хорошо?

Татьяна Силина: Может быть.

Юрий Бобров: Может, ей, как дочери, хорошо, но вам, как музейщикам...

Татьяна Силина: Будет плохо музею. Человек, который будет отвечать за сохранность экспонатов музея, будет находиться почти в полукилометре от него.

Ирина Судиловская: Подождите, коллеги. Договор о полной материальной ответственности делается за 15 минут, подписывается двумя сторонами.

Евгения Романова: То есть это возможно?

Юрий Бобров: Будет он сделан?

Ирина Судиловская: Естественно. Я же не оставлю просто так... во-первых, в отсутствие архивных документов относительно каждого инвентарного номера, потому что инвентаризация не завершена. Мы пока только 9 тысяч музейных экспонатов определили в рамках проведенной...

Евгения Романова: Татьяна Игоревна, я не понимаю тогда конфликт вообще, если ваша дочь становится вместо вас руководителем.

Татьяна Силина: Я не видела приказа о ее назначении материально-ответственным лицом музея.

Евгения Романова: Вот это вас беспокоит.

Татьяна Силина: Это меня очень беспокоит.

Юрий Бобров: Это не приказ, это договор.

Ирина Судиловская: Это не приказ, это договор о полной материальной ответственности.

Юрий Бобров: Скажите, музей будет лучше? Вы намерены исправить ситуацию, при которой многие пермяки даже не знают о существовании?

Евгения Романова: Каким образом будет лучше? Потому что, если менять дочь на мать, и у матери намного больше опыта, и приходит юная девушка. Смысл. Я ничего не понимаю.

Ирина Судиловская: Сейчас, если говорить конкретно про специалиста, который работает и остается в музее, плюс договор о полной материальной ответственности, это не проблема. Есть очень умные и ценные идеи, которые изложены в рамках представления перспектив развития пермского моторного завода. Я попросила Марину Сергеевну представить мне эти предложения, и эти предложения связаны с дипломным проектом, который Марина сейчас защищает, выходит на защиту диплома.

Юрий Бобров: Если какие-то пункты его взять?

Ирина Судиловская: Это связано с информационными технологиями, и перевод в более визуальный формат, это и на корпоративном сайте постоянное обновление, визуализация тех действующих музейных наших исторических событий, это и аудиогиды, которые могут потенциально быть. То есть это нужно просто развивать.

Татьяна Силина: Это все требует огромных средств. Я желаю Марине Сергеевне успехов, чтобы у завода нашлись деньги на это. Пока же сейчас у завода нет денег даже на уборщицу в музее. Два месяца музей не убирается, прорастает грязью картина Швецова. Мне месяц назад обещали, что этот вопрос будет решен, он так и не решен, поэтому в эти планы громадье, честно говоря, я не особо верю.

Евгения Романова: До какого числа вы работаете заведующей?

Татьяна Силина: До 30 июня.

Евгения Романова: Какие-то напутствия дочери будут?

Татьяна Силина: Держаться, не ломаться. Все пройдет, все преходяще. История вечна.

Евгения Романова: Это не самый худший вариант, как, например, ситуация с Лурье. Был бы сын Лурье, возглавлял бы гимназию. Это передача традиций. Я не вижу трагедии.

Ирина Судиловская: Здесь речь идет о том, что управлять музеем и выполнять определенные функции. Соответственно, есть руководитель в целом бюро организационной культуры, который отвечает за эту функцию, за этот процесс, за его развитие в целом и комплексно. Самое главное — правильно организовать работу того специалиста, который имеет правильное направление и мыслит в рамках идей развития и истории музея на предприятии. Соответственно, их нужно положить в виде бюджета. Тем более, что сейчас у нас предстоит 80-летие в следующем году. Мы планируем достаточно серьезно потратиться для того, чтобы поддержать нашу историю, рассказать об этом не только Пермскому краю, а всей России, потому что мы одно из самых крупнейших предприятий двигателестроения. На нашей пермской площадке есть и другие предприятия, которые также участвовали в формировании исторических фактов. Поэтому большие события предполагают большие вложения, которые, я надеюсь, будут реализованы и поддержаны и на уровне Пермского края в виде ????? (неразборчиво) краевого бюджета, потому что мы планировали вместе с Татьяной Игоревной достаточно серьезные мероприятия.

Юрий Бобров: Вы сказали — пла-ни-ро-ва-ли. И, собственно, в «Аргументах и фактах» добавляли, комментируя эту ситуацию, что мы намерены продолжать сотрудничество.

Ирина Судиловская: Естественно.

Юрий Бобров: Подтверждаете это сейчас?

Ирина Судиловская: Я подтверждаю, потому что был подготовлен проект соглашения об оказании возмездных услуг, есть такая форма взаимоотношений работодателя и работника. Мы заказываем конкретные действия, Татьяна Игоревна прописала четкий план, что мы должны получить в виде результатов работы. План годовой. Этот план конкретно реализует программу подготовки к 80-летнему юбилею предприятия.

Юрий Бобров: Татьяна Игоревна, к 80-летнему юбилею предприятия многие приедут, многие придут, посетят музей. сейчас в режиме небольшого радиоаудиогида самое важное, самое значимое для тех мальчиков, которые когда-нибудь могут стать и Швецовыми, и так далее, и так далее.

Татьяна Силина: Я думаю, для всех, кто хочет в этом деле работать, участвовать, нужно, во-первых, быть патриотом своей страны, любить ее не на словах, а на деле, и своими поступками именно доказывать эту любовь. Созданием ли каких-то конструкций, созданием ли каких-то идей, написанием ли книг, созданием ли музея. Делом надо доказывать, а не на словах.

Евгения Романова: С каким экспонатом жальче всего будет расставаться?

Татьяна Силина: У меня ни одного экспоната нет, они все в музее.

Евгения Романова: Это понятно. Все равно. Знаете, как детям, как прощается, педагог в школе. Есть любимые?

Татьяна Силина: Я их всех люблю, они же все прошли через мои руки. Как может мать сказать «Я люблю этого ребенка больше, чем другого»?

Евгения Романова: Этот мотор больше, чем этот.

Татьяна Силина: Конечно. Я же их все на руках заносила, и выносила, и передвигала не один раз.

Юрий Бобров: Но они же огромные, это же авиационные двигатели.

Татьяна Силина: Да, но тем не менее. Мы только когда делали ремонт, четыре раза их переставили, потому что меняли полы, покрытия и так далее.

Юрий Бобров: У какого двигателя парни больше всего стоят, тычут пальцами, спрашивают «А что вот это за штука?»

Евгения Романова: ?????? (неразборчиво) 90А.

Юрий Бобров: ПС-90А самый большой, самый современный.

Татьяна Силина: У нас его вообще нет ПС-90А в экспозиции. Это мечта неосуществимая, возможно.

Юрий Бобров: Слишком дорогой, и не ломаются.

Татьяна Силина: Нет, потому что у нас нет места для этого. Нужно увеличить площади музея, как минимум, втрое, чтобы показать ту технику, которую завод стал делать после 80-х годов прошлого века. У нас нет современной техники, это наша одна из самых главных больных тем. Мы даже в свое время разрабатывали проект филиала музея, но на него не нашлось средств, чтоб показать современную технику. Конечно, есть множество идей по его развитию.

Юрий Бобров: Есть ли вариант того, что ваш музей перестанет быть музеем за колючей проволокой…

Евгения Романова: Закрытым, да, вынести его. У вас были предложения?
 

Татьяна Силина: Ну вот как создавался музей? Ветераны пришли к Михаилу Ивановичу Субботину, к директору, и сказали: «Вот мы собрали такую-то… и хотим сделать музей». Он освободил территорию конструкторского отдела, отдал этаж, сделали за два месяца проект музея и его открыли торжественно 45 лет тому назад. И я думаю, что если воля руководства будет, то будет и филиал, будут и больше площади, будет и техническая оснащенность, и другое место.

Юрий Бобров: Возможно сделать это не через проходные?

Евгения Романова: Рядом здание.

Татьяна Силина: Я думаю, найдутся помещения, где это можно сделать. Правда, были идеи, где сейчас торговый центр «Метеор», но там теперь торговый центр.

Евгения Романова: Убрать «Чкаловский», поставить туда музей.

Татьяна Силина: Это же надо деньги иметь, покупать. Это теперь чужая собственность..

Ирина Судиловская: На самом деле это собственность Свердловского района, поэтому, естественно, здесь достаточно серьезный вопрос по поводу аренды площадей, более того, земли. Если говорить на территории площадки, то потенциально проблемы зайти на предприятие для тех, кто приходит с целью ознакомления с историей завода, более того, ознакомиться и увидеть с широко раскрытым ртом двигатель ПС-90, что постоянно происходит, когда ребята к нам приходят в сборочный цех, в музее нет, но на сборке есть, это, действительно, то, что стоит показывать. Мы планируем в рамках подготовки к 80-летию на «Пермской ярмарке» грандиозную выставку, куда могут прийти все жители города Перми и посмотреть на ту продукцию, которая изготавливается на заводе. Я думаю, что нам, как пермякам, есть, чем гордиться. Такой продукции в России нет. Если говорить про качество нашей продукции, то те двигатели, которые сейчас используют, например, предприятия «Газпром», они имеют очень высокий коэффициент качества.

Юрий Бобров: Они не летают, они не летают…

Ирина Судиловская: Есть разные виды: есть наземка, есть летательная техника.

Юрий Бобров: Мы голосовали, друзья, с вами.

Евгения Романова: Увы. Если в ситуации с «Авиадвигателем» люди выходили на митинги и отстояли, выйти на митинг и отстоять Татьяну Силину нет возможности. Если бы все так решалось ?????? (неразборчиво).

Юрий Бобров: Хотя речь и там, и там шла о кадровом решении.

Евгения Романова: Но здесь маленький митинг свой в виде голосования, и вас поддержали.

Юрий Бобров: 88 процентов считает, что будет хуже. В этом смысле, Ирина Владимировна, вам, что называется, очень большой выражен вотум недоверия. Вам придется как-то постараться, чтоб это доказать. А вам, Татьяна Игоревна, видимо, большая поддержка.

Татьяна Силина: Спасибо слушателям.