Возвращение советских вкладов

В рамках нашего традиционного «Бизнес-ланча» такая же традиционная рубрика «Бизнес-дайджест». В гостях у нас генеральный директор компании «Кастом Кэпитал» Эдуард Матвеев.

Эдуард Матвеев: Добрый день.

Две темы предлагаю вам обсудить сегодня. Не скажу, что они равнозначные, одна более сложная, а другая более близкая для нас. Первая – если вам надоели акции и облигации, куда можно вкладывать? Вторая – правительство решило вернуть советские вклады. По первой теме – президент инвесткомпании Blackstone Group Тони Джеймс уверен, что в акции вкладывают деньги только дураки, простите. За последние годы он и другие инвесторы, специализирующиеся на альтернативных инструментах вроде вина или предметов искусства, стали настоящими звездами рынка. Скажите, как вам такая альтернатива? Может быть, это не совсем для России? Может быть, у нас не развиты такие инструменты, о которых говорит Джеймс?

Эдуард Матвеев: Если у человека, скорее всего, было несколько клиентов с каким-то вином, или так называемый портфель с этим вином, где его хранят, под землей, если он показал какую-то доходность, хотя бы один на каком-то промежутке времени, об этом уже можно говорить. Если у инвестиционной компании или какого-то инвестиционного дома нет вообще каких-нибудь результатов на определенном промежутке времени, которые можно было бы распиарить, показать доходность, то они молчат и других дураками не называют. Если такая возможность есть, они это делают. В любом инвестиционном продукте, даже в билетах МММ можно найти промежуток, когда этот продукт показывал высокую доходность, и всем об этом рассказывать. Вопрос только в одном – когда вы вложите свои деньги, какая будет доходность у вас? И здесь уже возникают вопросы. Если мы говорим о вине, в нем как минимум надо разбираться, это раз. Во-вторых, вкусы тоже меняются, это надо учитывать.

Не обязательно вино, это могут быть картины, предметы искусства, антиквариат.

Эдуард Матвеев: Картины – тоже очень хороший пример. Когда есть спрос, сразу формируется предложение. Понятно, что тот же Айвазовский, которого в последние годы все очень любили, столько картин не написал, сколько их продается. Есть уже статистика, что 75% картин, которые ходят по рынку – подделка. Когда человек просто приходит и говорит, что я хочу вложить деньги в картины, ему вдруг случайно находится очень хорошая картина Айвазовского, которая лежала у какой-нибудь старушки в глухой деревне…

Вы считаете, что это некая западная мода? Устал я вкладывать в акции, облигации, дай-ка я вложу в нечто этакое?

Эдуард Матвеев: Это вопрос того, кому в чем комфортно. Если мне комфортно сидеть в картинах и считать, что они растут - это оценочное суждение. Сколько они стоят реально - это другое дело. Цена, скорее всего, будет другая. Потому что цена оценки и цена продажи могут значительно отличаться. Этим можно заниматься, и это приносит хороший доход только в одном случае – если вы покупаете качественный актив. Он всегда дорогой. В этом смысле всегда говорят как – лучше купить одну настоящую картину Айвазовского за 10 миллионов долларов, чем 10 картин по миллиону, но непонятно кого. Это действительно может быть качественный актив, качественный – всегда дорогой. Но мы говорим о людях, у которых не 1 и не 2 миллиона долларов. Страховать, оценивать, где-то хранить – это в любом случае затраты. Если вы создали коллекцию в 200 миллионов долларов, тогда, скорее всего, вас не беспокоят затраты в полмиллиона долларов в год, потому что у вас коллекция прирастает гораздо сильнее.

В России есть возможность вкладывать в предметы роскоши, будем их так называть?

Эдуард Матвеев: Я думаю, везде есть такая возможность. Вопрос в деньгах.

Когда приходит человек в «Кастом Кэпитал», вы можете предоставить такую возможность вкладывать в картины, вина и так далее?

Эдуард Матвеев: Я думаю, можем создать фонд, в котором все будет собрано. Но это опять же, недешево. Для конечных инвесторов это довольно большие затраты. Качественный актив - это качественная страховка, качественное хранение, оценка и так далее. Все это дорого.

Переходим ко второй теме. Я думаю, она близка всем, кто старше 30 лет. Это компенсации по советским вкладам. Министерство финансов разработало законопроект, который, в случае принятия, позволит государству полностью рассчитываться с гражданами по советским вкладам. План Минфина прост: поскольку денег на более-менее справедливую компенсацию недостаточно, нужно существенно сократить свои обязательства, и тогда средств хватит на всех. Пока речь идет, по-моему, о 3-4 рублях за один тогдашний. Хотя, по-моему, тот же Минфин раскритиковал этот проект, сказал, что это очень маленькая компенсация, что там на самом деле, если считать в деньгах 1990-х годов, то компенсация должна быть порядка 85-100 рублей за 1 рубль.

Эдуард Матвеев: Что предполагал законопроект от 1995 года, который, видимо, немножко поторопившись, правительство утвердило.

При этом на эти цели по подсчетам Минфина потребуется 340 миллиардов рублей. И уже 150 миллиардов потребуется заложить в бюджет на 2014-2016 годы. Я понимаю, что у государства существуют определенные обязательства, про которые оно вспомнило. Но мы все время говорим о том, что бюджет дефицитный, что то ли деньги брать, то ли начинать теребить резервный фонд, то ли налоги повышать. Откуда вообще эта инициатива пошла, на ваш взгляд? Зачем какие-то копейки частично компенсировать?

Эдуард Матвеев: Сложный вопрос. С одной стороны, нельзя забывать, что в этой так называемой афере частично участвовал и Сбербанк. Вклады-то были первоначально Сбербанка. Сбербанк был приватизирован, и потом, скорее всего по требованию правительства, вклады были заморожены. Может быть, с учетом той стратегии, которой сейчас придерживается Сбербанк - стать одним из крупнейших банков мире, у них и стоит задача каким-то образом решить вопрос. Это репутационные риски. По факту людям деньги не отдал Сбербанк, пусть и в лице государства.

Все равно речь идет о том, что на выплату пойдут деньги из бюджета.

Эдуард Матвеев: Потому что это вроде как долг России. Это довольно сложный вопрос. Возможно, правительство все-таки решило его закрыть. Может быть, в силу тех причин, что люди потихоньку судятся и потихоньку выигрывают. Если у человека есть нормальная доказательная база плюс ссылка на закон 1995 года, существуют случаи, когда люди отсуживают деньги у государства через Европейский суд. У людей действительно, отняли деньги. Началась гиперинфляция, и люди не смогли забрать деньги для того, чтобы обменять их на товары, которые так сильно не обесценились. Достаточно вспомнить, что в 1991 году, до отпускания цен, буханка хлеба стоила 20 копеек, а уже в 1995 году 1,5 тысячи рублей. Рост цен составил 7,5 тысяч раз.

Даже вспомнить, как нас страховали родители, положили какую-то денежку, а к 18-летию ты должен был получить тысячу рублей…

Эдуард Матвеев: Ну, вот я как раз ее и должен был получить.

Я тоже, кстати, ее не получила. Я думаю, что даже эту тысячу превратят не в 4 тысячи…

Эдуард Матвеев: Поэтому все мои знакомые делают так. Понятно, что задачи у государства и у Сбербанка – заставить людей этот вклад снять, получить компенсацию и формально эту проблему закрыть. Поэтому мои знакомые специально не закрывают.

Не стоит надеяться, вы хотите сказать?

Эдуард Матвеев: Я думаю, как раз стоит, потому что прецеденты есть. Нужно действительно разобраться. Может быть поговорить со своими знакомыми юристами. На самом деле я считаю, что тут есть за что бороться. Вам государство должно деньги. Как это всегда бывает, когда у должника денег нет, он предлагает отдать за рубль 50 копеек. Тут так не получится, отдавайте рубль.